Симфония Бесконечности. Акт 1. Эра отверженных

Нет, Адамс прекрасно понимал с каким риском связано его московское мероприятие: огромный мегаполис был определённо покинут не просто так, – не потому что он был разрушен или стал групповой усыпальницей для миллионов людей, нет. Такие мелкие моменты никогда не останавливали человеческую расу, – мало ли, сколько там душ было загублено, – у меня тут двухкомнатная квартира с собственным синтезатором еды, знаете ли! Люди ушли отсюда потому что здесь таится какой-то секрет. Некая тайна, которая влекла Кэсседи с того самого момента, когда он научился читать и воспринимать факты из Простора. В некотором роде все его прошлые миссии, операции и приключения, которые сделали его баснословно богатым человеком, были лишь своеобразной подготовкой к этому походу. Эти знания дались ему дорогой ценой… Слишком дорогой. Он вспомнил лицо своей сестры, которое смотрело на него из-за стены огня… Эти глаза навсегда запомнятся ему: они не обвиняли и не унижали, нет – они смотрели на него с жалостью и сочувствием. Она смотрела на него и как бы говорила: «Кэсседи, ты никогда не остановишься. Даже тогда, когда ты потеряешь всех самых дорогих тебе людей, ты пойдёшь дальше… И вот тогда ты умрёшь в одиночестве. А поверь мне, нет ничего хуже, чем умирать в одиночестве». Алла была старше его на пять лет и всегда изображала из себя заботливую и пекущуюся сестру, – особенно это её качество усугубилось после смерти их родителей. Раньше Кэсседи терпеть не мог эту её постоянную болтовню о жизни и смерти, но теперь он понимал, что больше всего на свете он ценил именно её слова. Сейчас он вспоминал их, и на душе становилось легко и лучезарно, будто бы он вернулся в давно покинутый семейный дом, где Алла уже растопила для него озеро магмы и приготовила суп. Теперь он близко. Московская тайна манит его к себе и скоро он соединится с ней в единое целое, но лишь затем, чтобы наконец остановиться и уйти на покой. Пора уже вскрывать свои межпланетные счета и жить на полную катушку. Ему опять послышался голос Аллы, который произносил тот страшный и волнующий вопрос, который она всегда задавала ему, когда он заходил слишком далеко в своих мечтах и рассуждениях: «Кто ведёт тебя к твоей тайне?». Тогда он вопросительно глядел на неё, а она объясняла: «Не важно, как ты вооружён и что за инструменты схоронены у тебя в рюкзаке. Важно лишь то, с кем ты. Доверяешь ли ты им? Готов ли ты на них положиться? Любишь ли ты их?». Лишь позже Кэссиди узнал, что свои слова о тайне она почерпнула из бульварного романа про путешественника во времени, который по сюжету проник в Москву времён вторжения Жао и лицезрел уничтожение города и повсеместную смерть его населения. В конце голоклиниги раскрывалось, что тайна Москвы заключалась в создании армии телепатов, которые при помощи одной только мысли могут разрушать планеты и даже звёзды. Так ли это?

–. Что же, это мы скоро и проверим… – прошептал Кэсседи и сразу понял, что задумался так глубоко, что перестал обращать внимание на происходящее. Его спутники между тем распались на пары и поспевали за ним, перебрасываясь вялыми, но довольно содержательными фразами. Даже Крогг и тот вступил в разговор с Горцем, – как видимо их согласие относительно принадлежности второго черепа довольно сильно их сблизило. Смех, да и только…

Аллаотт производил впечатление существа неспешного и размеренного, – особенно для тех, кто являлся счастливым обладателем конечностей. Почему-то в их глазах кусок инопланетного растопленного сала как-то заведомо не мог быстро передвигаться, – однако Аллаотт нарушал все стереотипы и исправно поспевал за Уррой. При этом он тараторил (мысленно тараторил, конечно) без умолку, чем немного нервировал девушку, но за время своего правления на планете она так привыкла к рою сторонних голосов и советов, что могла полностью отключаться от происходящего и заниматься своими делами. На данный момент её интересовал процесс, который местные называли фотосинтезом, а то есть поглощение растениями диоксида углерода и последующее выделение кислорода. Вполне стандартное по кеметским меркам явление захватило её с головой, а всё потому что её невероятные способности от потребления смолы руакки давали ей возможность рассмотреть всё в мельчайших подробностях. Она видела, как пористые листья с аппетитом втягивали в себя мелкие атомы одного вещества и выплёвывали на свет земной нечто совсем другое, при этом сопровождая данное явление настоящим химическим светопреставлением, которое для обычного человека остаётся невидимым, но для неё явилось настоящим чудом природы, коего она не видела у себя в родном мире. Она в который раз убеждалась в том, что даже её обширнейшие знания меркнут по сравнению с тем, что ей может предложить Вселенная, такая богатая и великолепная в своём разнообразии. Урра уже хотела обратить свой взор на усеивавшие дерн грибы, живая деятельность которых завораживала даже больше, чем фотосинтез, как вдруг поняла, что Аллаотт перестал болтать и теперь просто называл её по имени:

–. Госпожа Урра… Госпожа Урра…