Симфония Искажений (СИ)

— Я не знаю. По идее, да, что-то вроде того. Вот ты никогда не задумывался, почему воздух, которым мы дышим в Искажениях, не убивает нас? Почему земля не разъедает наши подошвы, почему температура не заставляет нашу кровь кипеть или замерзать?

Фрэнки почесал в затылке:

— Просто везет?

— Двадцать лет подряд? Везет? Вот лично мне.

— Ну, или просто мы можем попадать только в те Искажения, где… э… которые имеют что-то общее с нашим миром?

— Ой ли? — Сид вздохнул. — Вообще-то я и сам не знаю ответ. Но на стадии разработки текста Симфонии это действительно пытались учесть. Никому не хотелось попадать в сущий ад. Так что было задумано именно то, что ты озвучил: каким-то образом вычленить из бесконечного хаоса измерений те, с которыми у нас есть «что-то общее». Чтобы человек мог относительно безболезненно перемещаться из мира в мир, понимаешь? А не так, чтобы повернуть ключ и в первую же секунду умереть от тамошней атмосферы. Разумеется, даже такие исключения, как кровавый океан Первого Искажения, на самом деле исключениями не являются, — просто нам тогда повезло оказаться именно там, в океане, но где-то в том же самом Искажении должна быть и суша.

Фрэнки с опаской покосился на набитый портфель, как будто из него вот-вот должны были полезть неведомые чудовища и вырваться на волю бушующие чужеродные стихии.

— Сколько же их тут?..

— Точно не знаю, — беспомощно отозвался Сид. — Не знаю. Здесь вперемешку черновики, наброски и полноценные этюды, причем зачастую невозможно понять, что именно перед тобой. Я изучал черновик Симфонии и нашел двадцать шесть прямых совпадений с этюдами. Двадцать шесть крючков, Эталонных Искажений. Думаю, на самом деле их больше. Возможно, какие-то «зашифрованы», изменены до неузнаваемости, разбросаны по мельчайшим частям. По сути, все эти отрывки, куски измерений, воплощенные в мелодию, являются условиями задачи. Тем набором минимальных допустимых правил, которые можно ломать и тасовать, но которым в какой-то степени должно соответствовать каждое измерение, в противном случае дверь не откроется, — такова идея. Хотя, возможно, в сложившейся ситуации нам имеет смысл изучать только первый этюд — если все последующие Искажения являются всего лишь отражением многогранного Первого.

В его голосе прозвучало столько отчаяния, что Фрэнки захотелось его как-нибудь утешить.

— Вряд ли только Первое, — мягко заметил он. — Это ты загнул. Я живу тут не один год, если так, то с каждым новым Искажением я должен бы попадать в одно и то же место.

— Есть вероятность, что Первое Искажение, в свою очередь, искажается, — пояснил Сид. — Что-то наподобие диффузии. Постепенное слияние с нашим миром. В результате чего оно постоянно меняется — вместе с нами.

— Ну, это ты тоже загнул, — присвистнул Фрэнки. — Значит, оно меняется из раза в раз до неузнаваемости, а я почему-то как был альбиносом, так и остался?

Он еще хотел указать на явную нестыковку в предыдущих рассуждениях гостя, спросить, к чему эти так называемые Эталонные Искажения, если весь «набор правил» так или иначе можно было взять из родной реальности, и откуда они вообще взялись, но промолчал, решив оставить вопросы на потом, — к тому же не факт, что Сид способен дать на них внятный и исчерпывающий ответ.

— А мне вот иногда кажется, что раньше я был кем-то другим, — между тем задумчиво протянул тот. — И что я жил в другом месте. Как будто у меня есть свое родное Искажение. Иногда мне снятся сны про него — серая пелена дождя, ничего больше. И я чувствую себя паршиво.

Он печально улыбнулся Фрэнки, в ответ на что тот покрутил пальцем у виска.

— Ты просто сумасшедший. Не понимаю, почему до сих пор с тобой разговариваю.

— Потому что я сказал про инкогнито? — напомнил Сид.

— Вот еще. — Фрэнки разочарованно фыркнул и, не желая так скоро возвращаться с небес на землю, торопливо добавил: — А сейчас я, пожалуй, сыграю исправленный этюд-Искажение. Ты бы и сам сыграл, но ты вряд ли без нот так быстро сообразишь, да и…

Он замолчал, решив не тратить времени на разглагольствования, и с каким-то неожиданным душевным подъемом нежно положил руки на клавиши.

Простенькая, ясная мелодия, разодранная в клочья и измененная до неузнаваемости, дабы послужить ключиком к неведомой двери, — разве не любопытно, что она из себя представляет? Если Сид говорит правду, это деталь самой Симфонии, пусть крохотная, но составная ее часть. Интересно, что может произойти, если исполнить не искаженную версию этюда, а именно оригинальную. Разумеется, перед ним всего лишь черновик, да и пианино — не Резонансметр, да и если бы действительно что-то могло случиться — оно случилось бы при исполнении искаженного варианта, никак не оригинала, но все же, все же…

Все же Фрэнки, переливаясь из ноты в ноту вслед за плавными легато****, искренне жалел, что не может закрыть глаза и расслабиться, отдаваясь той веренице тусклых образов, что возникала в его голове вслед за мелодией. В итоге, напрягая глаза и едва поспевая за выбранным ритмом, он видел только тени теней — самым краем сознания. Двенадцатое Искажение. Эталонное, образец.