Симфония Искажений (СИ)

Он сделал шаг, другой, — и земля расплылась у него под ногами, рассеялась сизым туманом, весь мир поблек, чтобы через мгновение ударить в глаза — насыщенно синим. Синева, и ничего кроме — Фрэнки стоял на осколке синевы, дышал синевой, синева обнимала его за плечи, щекоча незащищенную шею, струилась вокруг, переливаясь из света во тьму, звеня ясной голубой чистотой и падая в бездну черного, чтобы через миг возродиться с мягким холодным сиянием.

Фрэнки судорожно вдохнул морозный воздух в разгаре лета и почувствовал, как легкие наполнились колючей свежестью. С непривычки он закашлялся, на глазах выступили слезы, и, утирая их, он подумал, что пара прозрачных капель-призраков ничего не значит в этом синем океане.

А потом он — на сей раз ясно — услышал мелодию, похожую на перестук дождя, едва различимый в шуме прибоя: в искаженных, наслоившихся друг на друга эхо, порожденных Резонансметром. И с каждым новым звуком, подхваченным и повторенным тысячекратно, в мир вокруг Фрэнки вливалась порция танцующей и неотвратимо гаснущей синевы. Голубые вихри закручивались воронками, складывались в причудливые переливчатые фигуры, чтобы рассеяться, рассыпаться и распасться, поблекнуть и почернеть, уступая место свежим рисункам, которые становились все меньше и слабее по мере того, как сама мелодия затихала и затухала.

И когда последняя порция синевы рухнула во тьму, созданная на несколько минут иллюзия умерла, вернув Фрэнки в Мнимое Зазеркалье. Он оказался прямо перед Резонансметром, за которым сидел Сид, положив мелко подрагивающие руки на клавиши.

— Привет, — сказал он, как только заметил Фрэнки, и выдавил из себя вымученную улыбку. Его голос звучал так тихо и обыденно, будто ничего не случилось. — А я боялся, что ты придешь. Зря ты это. Но раз уж пришел, расскажи о впечатлениях. Как тебе мое Эталонное Искажение?

Фрэнки переводил взгляд с него на мерно покачивающийся маятник и обратно.

— Я хотел бы еще раз оказаться там, — признался он.

— Это лучшая похвала моей игре за всю мою жизнь, — произнес Сид с надрывом, поднялся навстречу своему слушателю — и бессильно рухнул к его ногам отслужившей деталью Резонансметра.

Фрэнки не успел его подхватить и сразу проклял себя за это: Сид ударился грудью, расцарапал щеку и нанизал запястье на некстати подвернувшийся осколок, спрятавшийся в траве. Крепко выругавшись, он избавился от стекляшки, перекатился на бок, схватился за сердце и сжался в напряженный комок. На черной рубашке проступили мокрые пятна.

— Что с тобой? — виновато спросил Фрэнки, опустившись перед ним на колени.

— Сердце… сейчас пройдет… — Сид взглянул на него мутными, слезящимися глазами, и от этого взгляда у Фрэнки тоже заныло в груди.

— Ты не дал мне упасть в Искажении, а я сейчас… прости, я… — он не договорил, сгорая от стыда: действительно, как он мог не успеть прийти на помощь? Он был заворожен, ошеломлен, покорен Эталонным Искажением и мистически холодным, отрешенно прекрасным звучанием Резонансметра; но как он мог не подумать о последствиях для исполнителя? Он, столько времени безрезультатно пытавшийся вытянуть эту информацию из Сида, бросившийся вслед за ним в самое Зазеркалье с единственным намерением — спасти, удержать, уберечь, — и так легко забыл обо всем, стоило только заглянуть на минуту в мир бездонного синего. Никчемный друг, никудышная поддержка!

— Когда ты уже избавишься от привычки обвинять себя во всех бедах человечества! — простонал Сид. — Я сейчас не в настроении подтирать тебе сопли. Тебе нужно убираться отсюда, и как можно скорей, а ты тратишь время на…

— Я без тебя не пойду никуда! — отрезал Фрэнки. — Если не можешь встать, я тебя понесу.

— Ой, не смеши! Мы же только вчера выяснили, что ты так спинку надорвешь. Да за меня не беспокойся! Я смогу за себя постоять. А ты беги, пока не поздно, пока эти чудики еще не вылезли…

Сид замолчал, напряженно прислушиваясь к чему-то. Неподалеку хрустнула ветка, другая. В зарослях что-то упало с мягким стуком, сразу с нескольких сторон раздалось шуршание. Фрэнки прошиб холодный пот.

— Мне к-кажется, или уже поздно? — робко спросил он, разом растеряв всю свою решимость.

— Не кажется. А теперь заткнись. — Сид заставил себя подняться на четвереньки, подполз к самому Резонансметру, прислонился к зловещему инструменту и схватился за остановившийся маятник. Кровь, бежавшая с его запястья, мешалась с пылью и ржавчиной, покрывавшей механизм, и Фрэнки показалось, что тот жадно ловит каждую каплю невидимым языком. Его передернуло от омерзения, и он отвернулся, — но только для того, чтобы увидеть нечто куда более отвратительное: «чудики», как снисходительно назвал этих монстров Сид, действительно показались на свет. Сразу четверо выглядывало из чащи, а сколько еще затаилось там и в пустых домах — неизвестно, но Фрэнки почему-то был уверен, что дело четырьмя не ограничится.