Симфония убийства

Виктор прикрыл глаза, кажется, дремал. Это был уже не вчерашний заросший неопрятной щетиной, с беспокойным ежиком на голове, с глиняным лицом старик. На кровати лежал чистый блестящий утренним лосьоном, с наголо бритыми головой, щеками и подбородком спокойный мужчина. Что-то торжественное и загадочное было в его покое. Откинутая простыня открывала торс с упругими грудными мышцами, рельефные руки лежали вдоль туловища, по-прежнему привязанными жгутами к кровати. Силова это совсем не беспокоило, он готовился к путешествию в неизвестное. Сам он этого не понимал, но чувствовал, как чувствуют животные любое изменение в их жизни. Бритая голова Виктора была скреплена инопланетными присосками, наушниками, какими-то тоненькими иглами, прижатыми лейкопластырем к темени, вискам и затылку. От шеи вдоль скул металлический корсет проникал в уголки рта, отчего были видны ряды зубов, которые нежно сжимали полупрозрачную красную пластину из чего-то мягкого, упругого, напоминающего большую мармеладину, материала. Кроме умиротворенного Силова в комнате была красивая, почти седовласая женщина и вчерашний санитар. Женщина была в белом длиннополом халате и такого же цвета бахилах. Пальцы были затянуты в плотные резиновые перчатки. Женщина доставала из стеклянной баночки густой лосьон-гель и смазывала обильно перчатки и даже несколько раз лоб Виктора.

Санитар вышел и через несколько минут вернулся вместе с Бочаровым, Игнатьевым и еще кем-то — высоким мужчиной со шкиперской бородкой и очками, еще с каким-то, чуть ли не двойником профессора, только шире и выше, женщиной с папкой и совсем молодым человеком с пухлыми щеками и курносым носом. Все они были в белом с ног до головы, включая и полковника. Впервые за долгое время Игнатьев надел форму — кусочки погон, форменный галстук выглядывали из-под халата. В белом тряпичном пакете он держал фуражку.

Женщине с папкой и полковнику санитар поставил два стула в самом углу комнаты, красивая женщина уселась на третьем у кровати Виктора. Все смотрели на профессора. Прижавшись к стене и даже немного присев, Бочаров повертел головой с каким-то пустым взглядом, кивком указал на окно… Санитар закрыл его.

— С богом, — прошептал доктор, и красивая женщина торопливо, но ловко перекрестилась. Все замерли — женщина коснулась чем-то медицинским лба Виктора, тот дернул веками и приоткрыл глаза. Бочаров подошел к кровати, внимательно оглядел лицо Силова, обернулся к Игнатьеву, словно хотел еще что-то сказать, но передумал и кивнул санитару. Тот достал шприц, процедил его и, согнувшись над больным, уколол его в руку. Вытер ваткой след на руке, включил холодильник. Полоски забегали, заскакали — все уставились в маленькие окошки агрегата. Еще несколько секунд, и зеленые узоры застыли, включилась красная лампочка и какое-то новое окошко с мигающим нулем.

— С Богом, — еще раз прошептал Бочаров, уже не отвлекаясь от прибора.

II

Виктор вздрогнул от прикосновения чего-то холодного ко лбу и слегка приоткрыл веки. На него внимательно смотрела незнакомая женщина. Она была старше его, и намного, даже напоминала мать, когда та укладывала маленького Виктора и следила, заснул ли он. Женщина была очень-очень близко, Силов даже почувствовал ее дыхание. Он хотел что-то сказать, просто поздороваться, но в этот момент что-то противное ужалило его в руку. Виктор попытался согнать вредное насекомое. Но не смог ни повернуться, ни смахнуть другой рукой этого комара.

Странно, укус моментально прошел, и даже все тело так успокоилось, что захотелось спать. Силов закрыл глаза, не было никакой возможности удержать их открытыми…