Симпатика (СИ)

— Я сейчас умру, — грустно сообщил он, совершенно не контролируя собственное дыхание.

— Даже не надейся, — шепнул ему на ухо Чонин. — Бегом в ванную.

— Там нет защёлки, — напомнил о немаловажном обстоятельстве Хань и коварно потёрся ягодицами о бёдра Чонина.

— Изверг… — Хань довольно зажмурился, ощутив нужную реакцию на свои провокационные действия. — Там есть полотенце, которое можно привязать к ручке и перекладине.

Хань тут же выбрался из-под Чонина, подхватил одеяло и удрал в ванную. Через пять секунд туда же влетел Чонин в простыне и ловко привязал полотенце к ручке и перекладине так, чтобы распахнуть дверь снаружи стало невозможно.

— Почему я чувствую себя прямо сейчас так глупо? — поинтересовался Хань, вцепившись в одеяло, которое Чонин пытался сдёрнуть с него.

— Понятия не имею, о чём ты. Отдай.

Одеяло полетело на пол, потом туда же отправился и Хань. Он вскинул голову, едва Чонин добрался губами до его плеча и шеи. Жмурился, пока Чонин жадно целовал его и слегка покусывал кадык, одновременно плавно погружая пальцы в его тело.

И тут в дверь требовательно постучали.

— Она специально, — выдохнул Ханю в шею Чонин.

— Угу, вся в папу. Такая же вредная.

Через минуту они торчали под душем. Хань медленно водил губкой по плечам и груди Чонина, любуясь оттенком кожи и одновременно пытаясь дышать размеренно, что выходило у него из рук вон… А Чонин ещё невесомо тронул его скулы кончиками пальцев, потом долго смотрел, не обращая внимания на воду, льющуюся на них сверху. Под этим взглядом Хань окончательно разучился дышать нормально. И смотрел в ответ — так же пристально. Смотрел даже тогда, когда лицо Чонина становилось всё ближе и ближе. Закрыл глаза только при соприкосновении их губ и уронил губку.

— Не останавливайся… — едва слышно попросил Хань после мягкого поцелуя.

— Вовсе не…

— Не останавливайся, — повторил Хань с настойчивостью. — Я хочу тебя.

— Но что ты готов мне позволить? — Чонин мучительно медленно провёл языком по его щеке и прикрыл глаза.

— Всё. Тебе — всё. — Хань коснулся влажных волос на затылке Чонина пальцами, сгрёб пряди в кулак и плавно потянул, чтобы полюбоваться на шею Чонина и пометить её губами.

Одеяло на полу всё-таки намокло — они выбрались из-под душа и свалились на него. Хань проводил руками по влажным волосам, откидывая их у Чонина со лба, потом перевернулся на живот и упёрся руками и коленями, бросил короткий взгляд поверх плеча и немного прогнулся в пояснице. Глухо застонал — напряжённый толстый член неумолимо раздвигал мышцы, дразня скопление нервных окончаний вокруг входа, проникал всё глубже, пока бёдра Чонина не прижались к ягодицам Ханя. Заполнив Ханя собой, Чонин остановился, обхватил Ханя руками и заставил привстать на коленях так, чтобы после прижаться спиной к груди Чонина и откинуть голову ему на плечо. Хань снова застонал — от отчётливого ощущения присутствия Чонина внутри себя.

Сильное движение выбило из Ханя новый стон — такой стон, что Хань мог только порадоваться, что Солли ничего не слышит. Зато его слышал Чонин. Стон Ханя как будто свёл его с ума, заставив двигаться так же сильно, но быстрее — пока стоны не стали отрывистыми и короткими, хриплыми, пока голос окончательно Ханю не изменил. И, наверное, определения для тех звуков, что срывались с его губ после, уже не существовало. Хотя подобные мелочи перестали его волновать вовсе, едва тело стало послушно отзываться на каждое действие Чонина, бросая Ханя навстречу невыносимому удовольствию, вытесняя разум и оставляя только чувства — ничего больше.

Горячие руки на липкой от пота груди. Пальцы на вызывающе напряжённых вершинках сосков. Непрерывное движение внутри — крепкий ствол растягивал мышцы входа, гладкие стенки, заполнял Ханя и почти выскальзывал, чтобы вернуться и… Звуки частых шлепков — причина лёгкого смущения, проступавшего слабым румянцем на скулах у Ханя. А прикосновения губ Чонина к шее заставляли его непроизвольно улыбаться. Управлять собственным телом не получалось совершенно. Стоило Чонину вновь тронуть пальцами соски, и Хань начинал тереться спиной о его грудь. Стоило повести ладонями вниз, огладить живот и уверенно сжать бёдра, слегка впиваясь ногтями в ягодицы, и Хань сам принимался двигаться быстрее и быстрее, скользить вверх и вниз по напряжённому члену, стараясь выдерживать нужный угол и доводить Чонина до глухих низких стонов, больше похожих на рычание.

Хань упал на испачканное его же спермой одеяло и томно перевернулся на спину. По внутренней стороне бедра медленно стекали тёплые капли. Пытающийся отдышаться Чонин невесомо тронул Ханя между ног пальцами, размазывая сперму по чувствительной коже вокруг входа и пачкая ею ягодицы Ханя. Несмотря на только что испытанный оргазм, Чонин по-прежнему смотрел на Ханя с непередаваемой жадностью во взгляде.

— Иди ко мне, — из последних сил позвал его Хань, обхватил руками за шею и позволил себе забыться, сосредоточившись только на поцелуе. Ладно, на множестве поцелуев, которыми осыпал его Чонин.