Синдикат грехов

Даже женщины, которые хотели меня, вели себя скромно и опасливо. Никто из них никогда не насмехался надо мной, словно хотели дать пощечину. Ее рука слегка напряглась, напомнив о моем рефлексе держать оружие. Воображая ее с ножом у моего горла, в то время как я погружаюсь в ее теплую пизду, у меня член дернулся.

Если бы только существовала такая женщина…

Большинство хотели только преследовать меня. Если находили смелость подойти ко мне. Редко кто-нибудь из них был готов довести дело до конца, особенно когда они узнавали о том, как я предпочитал трахаться. Кенджи и Калебу доставалось большинство женщин. Кенджи, с его добродушным фасадом, и Калеб, с его общественной репутацией и впечатляющим состоянием.

— Не бери в голову, злючка. Беги давай к члену, который ты там ищешь, — усмехнулся я, когда она все еще не ответила. Но, к моему удивлению, она придвинулась ближе. Наши тела почти соприкоснулись, когда она шагнула в мое пространство, вытягивая шею, чтобы не смотреть в упор.

Я сломался первым.

Искушение изучить нежный изгиб ее шеи было слишком велико. Рычание вырвалось у меня против воли, когда я представил, как красиво она выглядела бы с моими отпечатками пальцев.

— Хочешь обхватить ее своей рукой? — промурлыкала она, заставляя мои глаза снова встретиться с ее, когда я мысленно проверил, не отвисла ли моя челюсть от ее слов.

Я ведь не вслух это сказал?

Вот тогда-то я и увидел это. Она не боится — ну, может быть, немного — эта женщина уверена в себе. И это действовало мне на нервы, потому что я любил приручать соплячек, но редко получал такую возможность. Мои ноги слегка раздвинулись, расширяя позу, чтобы члену стало удобнее.

Ей лучше убежать, чтобы я сосредоточился на чем-то другом, а не на том, как потрясающе выглядели ее сиськи в вырезе атласного платья, и как бы я хотел провести по ним языком.

— Что это значит? — огрызнулся я, одарив ее тем же взглядом, которым одаривал людей, к которым меня посылали убивать, надеясь, что это отпугнет ее. Вместо этого ее розовый язычок провел по пухлой нижней губе, втягивая ее между зубами. Как будто она хотела поглотить меня.

— Ой, ой, — она провела кончиком пальца по моей груди, шокировав меня, обвела мой сосок, прежде чем ущипнуть его. — Ты выглядел так, будто хотел придушить меня, большой мальчик. Я забрала твой напиток?

Мой голос прозвучал более хрипло, чем предполагалось, когда я ответил.

— Здесь подают разбавленное дерьмо.

На ее лице расцвела улыбка. Такая большая, что я почувствовал, как уголки моего собственного рта приподнимаются.

— Не-а. Он угостил меня настоящим дерьмом. Хочешь выпить? — спросила она, указывая большим пальцем через плечо.

Мы были словно в собственном пузыре, слишком поглощенные друг другом, чтобы даже заметить приближение других.

— Ник. Какого хрена так долго? Мы должны обойти и проверить… — Кенджи остановился рядом со мной, и мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что его глаза расширились от интереса. — Простите, мисс. Мой засранец-друг вас беспокоит?

Ревность, эмоция, к которой я не привык, пробежала по моим венам, когда Кенджи взял ее руку в свою. Конечно, этот ублюдок не пожал ее и не просто поцеловал. Нет, этот засранец немного прикусил ее. Судя по тому, как расширились ее глаза, и она, казалось, подавила стон, я вполне ожидал, что теперь, когда он здесь, она потеряет ко мне интерес. По какой-то причине я отчаянно не хотел, чтобы она меня отшивала. Я бы поделился ею с Кенджи — с любым из моих братьев, — но мы уже знали, что большинство девушек не так открыты для подобной идеи.

Я был готов оставить их, когда ее внимание снова переключилось на меня.

— Он меня совсем не беспокоит. Большой мальчик хотел выпить со мной. Верно?

Прежде чем я смог ответить, подошел Калеб, и я мог поклясться, что все ее тело напряглось. Наглая женщина, с которой я разговаривал последние несколько минут, исчезла. Она взмахнула волосами, прикрывая лицо, избегала зрительного контакта, уставившись на пол перед собой.

Может быть, они раньше трахались?

— Что ж, было приятно познакомиться с вами, но сейчас мне нужно уйти, — прокомментировала она, пытаясь протолкнуться сквозь стену тел, которую мы образовали.

— Подожди, — взмолился Кенджи. — Ты не сказала своего имени, ни своего номера. Как я должен пригласить тебя на афтепати?

Мне хотелось разозлиться на него, но, честно говоря, я был благодарен, что он не забыл спросить. Потому что он прав. Она не назвала своего имени, и я хотел знать, что стонать, пока буду дрочить в душе сегодня вечером. Но покорный вздох, который она издала, заставил мои волосы встать дыбом.

Она не хотела называть своего имени. Я был не единственным, кто заметил эту реакцию. Глаза Кенджи сузились, и его беззаботная улыбка превратилась в хищную. Мы зашли в этой жизни так далеко, как только могли, потому что прислушивались к своему нутру. Ее реакция, возможно, была ничем таким важным, но мы никогда не ошибались.

Угрожающий тон Калеба прорвался сквозь напряжение.