Синдром публичной немоты. История и современные практики публичных дебатов в России

Во втором случае (заседание оргкомитета митинга «За Путина») список участников не прилагается, а большая часть людей, принимающих участие в заседании, не известна широкой публике. Более того, как будет показано ниже, они всячески подчеркивают свою роль как представителей тех или иных организаций, то есть здесь мы имеем дело не столько с отдельными личностями, сколько с метонимическими фигурами, отсылающими к организациям, которые они представляют. Один из интернет-комментаторов выразил это впечатление следующим образом:

(1) Ни одной знакомой рожи… хотя бы Якименко позвали бы или Хинштейна с Исаевым.

Кроме того, различия касаются и того, как выглядит сцена речевого действия (см. скриншоты – ил. 1 и ил. 2).

Достаточно сравнить два этих снимка, чтобы заметить, что во втором случае («пропутинское» заседание) отсутствует непосредственная аудитория. Видеозапись ведется при помощи одной камеры, и участники, безусловно, осведомлены о том, что все ими сказанное будет доступно широкой аудитории в Интернете, но эти потенциальные зрители никак не могут непосредственно воздействовать на происходящее, о них легко забыть. В первом же случае сидящие за столом окружены плотным кольцом журналистов с фотоаппаратами и видеокамерами, которые выступают, с одной стороны, как посредники между участниками и внешней аудиторией (зрителями и читателями последующих репортажей), а с другой – как непосредственная аудитория речевого события. Соответственно, коммуникация происходит между участниками заседания, журналисты в происходящее не вмешиваются, но их присутствие на сцене изменяет структуру коммуникации – помимо адресанта и адресата на сцене оказываются слушатели, аудитория (см.: [Кларк, Карлсон 1986]). Как становится понятно в ходе просмотра видеозаписи, помимо журналистов в помещении находятся и так называемые «гости» – лица, не входящие в оргкомитет, но присутствующие на заседании. Коммуникация, таким образом, максимально публична, поскольку совершается в прямом смысле на публике, ее присутствие, особенно в столь тесном помещении, просто невозможно игнорировать.

Иными словами, хотя оба заседания позиционируются как публичные, одно из них, а именно заседание оргкомитета оппозиционного шествия, если перефразировать Оруэлла, – более публичное. Публичность в этом смысле может быть представлена как градуальная шкала – дело не только в противопоставлении приватной и публичной коммуникации, но и в допустимой степени публичности – присутствии публики, узнаваемости или, наоборот, анонимности участников.

Другое, еще более важное различие касается того, что можно назвать степенью референциальности речевого события, того, насколько оно ориентировано на некоторую внешнюю реальность, на разрешение каких-то вопросов и проблем, насколько происходящая коммуникация реальна, а не является чистой формальностью, ритуалом.

Обращаясь к комментариям к видеозаписям, мы обнаруживаем, что в случае с протестным митингом форма обсуждения, то, как организован дискурс заседания, практически не становится предметом обсуждения комментаторов. Единственная отсылка к форме дискуссии возникает только в шестидесятом по счету комментарии:

(2) Да ну что вам Гозман.

Вы посмотрите, как замечательно: собрались за одним столом умные и воспитанные люди, спокойно и грамотно обсуждают, договариваются, вежливо общаясь между собой.

Кто говорит – невозможно? Посмотрите: когда надо, то очень даже возможно.

Вот Митрохин, вот Гудков, вот Немцов, Удальцов и даже Тор, и бог с ним, Гозман – могут, когда захотят. Мне бы очень хотелось, чтобы они никогда в будущем не утратили этот навык эффективного и доброжелательного совместного решения вопросов.

Речь здесь идет как раз о той самой принципиальной способности сидеть за одним столом и совместно решать какие-то вопросы, которой так не хватает и оппозиции, и российскому обществу в целом. Примечательно также, что эта тема – форма дискуссии, способ организации коммуникации – не подхватывается другими комментаторами, продолжающими увлеченно выражать свое отношение к отдельным участникам заседания, клеймить друг друга «либерастами» и «путиноидами» и рассуждать о том, что ожидает Россию. На этом фоне примечательно, что первые же три комментария ко второй видеозаписи (заседание оргкомитета митинга «За Путина») оказываются так или иначе связаны с формой происходящего: