Синдром счастливой куклы

Я пытаюсь разрядить обстановку — подхожу ближе и дурашливо демонстрирую каре:

— Видишь? Твоя фанатка, — весело скалюсь, но Юра, скользнув по мне незаинтересованным взглядом, стягивает с башки капюшон, и я теряю дар речи. Густых длинных волос больше нет — только сбритые виски, пробор и короткая челка.

— Чтоб меня… Юра… Ну зачем?.. — Я взбираюсь на скамейку и без сил опускаюсь рядом с ним.

— Камон, хватит уже. Колись, что нужно? — начинает он без обиняков — резко и весьма обидно, но ведь и он больше ничего не должен мне.

— Верни его в группу. — Я умоляюще заглядываю в бледное красивое лицо — с новой прической Юра кажется совсем чужим. Отвожу глаза, вызываю из глубин памяти привычный образ улыбчивого патлатого парня и говорю с ним. — Я разместила на канале видео с его песней, и там началась вакханалия… Посмотри, если еще не видел. Ярик следит за новостями. Он наверняка в курсе всего, что происходит…

— Да пошла ты!.. — огрызается Юра, шарит в кармане худи и достает сигарету. Вспыхивает оранжевый огонек, в темно-синее небо отлетают завихрения сизого дыма.

— Справедливо… — я уязвленно затыкаюсь, но, помолчав, продолжаю его донимать: — Что с лейблом? Все еще хотят сотрудничать?

— Я не хочу. — Глубоко затянувшись, Юра стряхивает пепел на асфальт и выдыхает. — Не хочу зависеть от этого мудака.

Щурясь, рассматриваю густую черноту за кругом света и мучительно подбираю слова.

— Вы все друг от друга зависите. Ты — от ребят, а ребята — от тебя. Ты не можешь бросить все и на год выпасть из общественной жизни. Их судьба тебе небезразлична, иначе бы ты не рвал свой зад все три года, что я тебя знаю. Ты очень много значишь для них. Ты очень много значишь для Ярика…

Юра в две затяжки приканчивает сигарету, отщелкивает окурок в кусты, накрывает лицо ладонями и трет глаза. Выпрямляется, сдувает челку со лба и до хруста костяшек стискивает деревянную спинку.

— Лейбл дал время до августа. Из-за «короны» у них тоже все идет наперекосяк…

— Отлично! — воодушевляюсь я. — Мы успеем.

Повисает тишина — холодная, тягучая, странная. Раньше между нами ее не случалось.

Где-то лают собаки, ветер шуршит бумажками у урны, сосед материт жену — его козлиный тенорок вылетает из открытой форточки и эхом разносится по двору.

Юра заговаривает первым:

— Мать сказала, что приходила к тебе… Полагаю, вела себя по-свински. Я узнал только час назад. Прости…

— Нет, все в норме! — подхватываю я и тут же осекаюсь. — Не извиняйся. Это должен делать не ты.

У меня стучат зубы — вернулся утренний озноб, но теперь он иной природы. Нервы шалят, чувства рвутся наружу — я пришла все исправить, а не трепаться ни о чем…

— Знаешь, Юр, почему я не прошу прощения за содеянное? — Он поворачивается ко мне, и я улыбаюсь, хотя губы дрожат. — Потому что я его не заслуживаю. Я была слепа, как крот, и в упор не замечала, как на самом деле ты ко мне относишься. Насчет Ярика… Ты раскусил меня даже раньше, чем я сама. Да, я запала на него в первый же вечер, и только поэтому пригласила к нам. А потом… я… влюбилась в него. Я даже не знала, что такое бывает. Оказывается, я умею любить. Мне можно…

— Почему? Почему не я? — тихо спрашивает Юра, и я кожей ощущаю его боль — она похожа на свежий порез тупого лезвия и вызывает дурноту.

— Я не могу объяснить. Это не поддается объяснению… В нем столько тепла, столько преданности… Меня накрыло, Юр. Это я его трахнула — инициатива исходила от меня. Он бы никогда не решился на этот шаг — мучился и вечно стоял в стороне, но тогда я не смогла бы жить.

Юра издает вздох, похожий одновременно на шипение и стон, тянется за новой сигаретой и долго вертит ее в пальцах.

— Почему я, Юр? Вокруг столько красивых нормальных девчонок. Почему именно я? — Хочется схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, но он щелкает зажигалкой и невесело усмехается:

— Ты дура, или прикалываешься? Я не видел ни одной девчонки ярче, умнее, красивее и круче, чем ты. Я охренел, когда впервые с тобой пообщался — это было двадцать из десяти. И этот мудила Ярик… не оправдывай его. Он на все сто процентов знал, что делает и на что идет.

— Как бы там ни было… ты остаешься для меня самым близким человеком. Я никогда не прощу себя, и уже ничего не изменю… — Приподнимаю очки и стираю рукавом набежавшие слезы. — Не бросай нас. Не забирай доки из универа. Свяжись с москвичами, а я найду Ярика. Не знаю как, но я найду его. И вот еще что…

Не рассчитав, слишком резко тянусь к карману и всхлипываю от боли. Достаю тонкое золотое колечко и возвращаю Юре.

— Спасибо тебе за все.

Он без слов забирает его, сжимает в кулаке, прожигает меня все понимающим взглядом и прищуривается:

— Ты опять начала?! *ля, как же этот мудак всем нам удружил!..

— Уже нет. Железно. Я справлюсь! — перебиваю я, и Юра нервно подносит сигарету к губам.

— Как ты справишься? Тебе нельзя оставаться одной. Ты хочешь быть с ним, но даже не знаешь, в какую преисподнюю он провалился. Где гарантия, что тебя опять не накроет?

— Расслабься. Это теперь не твоя забота. Я… к маме поеду.