Синева

Она засыпала, просыпалась, опять засыпала.

Каждый раз, когда она засыпала, я думал, что теперь-то уже эта напасть отступит.

Но она возвращалась. Как будто кто-то терзал ее желудок. Растягивал его, выкручивал. Словно в нее все глубже всаживали какой-то пыточный инструмент.

У нее и прежде бывали нелады с желудком. Но так сильно ее никогда не прихватывало. Я старался вспомнить, что в таких случаях делала Анна. Какие лекарства держала в аптечке. Активированный уголь. Лоперамид. Но у меня ничего этого не было. А пить Лу отказывалась.

У меня ничего нет. А у нее есть только я.

Анна. Ну где же ты? Какого же хрена ты бросила меня сейчас?

Шли часы. Я совсем измотался. В голове туман. Я боялся. И был начеку. Но следить за временем не получалось.

Я так и не понял, сколько времени прошло, пока не заметил, что свет сделался сероватым.

Снаружи донесся какой-то звук. Тихие шаги, стихшие прямо перед нашим отсеком.

Анна, подумал я. Пришла. Она здесь. Она слышала, как Лу плачет. Ее ребенок болен. Она не останется в стороне, когда болеет ее ребенок. Это Анна.

– Простите, – услышал я, – помощь нужна?

Голос был мужской.

Сперва меня кольнуло разочарование. А потом пришло облегчение. Просто потому, что кто-то пришел. Хоть кто-то.

Я отбросил простыню.

Пришел Франсис.

Он посмотрел на Лу. В глазах у него блеснули слезы.

– Я всю ночь ее слушал, – сказал он.

– Все остальные тоже, – ответил я.

– Да и плевать, – сказал он.

– Она от воды отказывается.

– Ты в медпункт ходил?

– Там заперто.

– А спал?

– Нет.

– Иди приляг на мою кровать. А я тут посижу.

– Нет.

– Давай иди.

– Я от нее не уйду.

– Ты же и так все услышишь.

Койка у него была аккуратно заправлена, словно он на ней и не спал.

Я осторожно лег поверх простыни. Старался не помять ее. И неподвижно лежал, пока не провалился в сон.

Из-за всхлипов Лу сны мне снились странные.

Я снова под водой. Я тону. Тьма надо мной все сгущается. Но я ничего не делаю, чтобы выбраться на поверхность.

Всхлипы доносились снизу, и я думал, что мне надо туда. Что утонуть – это правильно.

Что я хочу утонуть.

На свет меня вытащил голос Франсиса. Он пел для Лу.

Снаружи совсем рассвело. Обитатели ангара пробудились к жизни, но Лу я не слышал.

Я бросился к ним и остановился в дверях. Она спокойно спала.

– Поспи еще, – предложил Франсис.

– Хватит. – Я уселся рядом с ним.

Он взглянул на меня.

– Тебе бы поспать.

– Да обойдусь.

Я повернулся к Лу. Она лежала на спине, закинув руки наверх. Волосы разметались по подушке. Дышала она спокойно.

– Чудесный ребенок, – сказал Франсис.

– Да. Так и есть, – кивнул я.

– Повезло тебе.

– Да.

Я вспомнил, как он вытащил из мусорного ведра в медпункте бинт. Решил на память оставить? Единственное, что осталось?

– У вас тоже дочь есть? – спросил я. – Взрослая уже, да?

Франсис отвел взгляд.

– Дочь… Нет. Была дочь.

– Ох… Ох. Простите. Мои соболезнования.

Последнее слово далось мне с трудом. Не припомню, чтобы я прежде его произносил. Старомодное, ему в музее место. Но ничего не поделаешь, так принято.

– Грязная вода, – добавил он, – отравление. Так быстро все случилось.

Отравление. Так быстро. Быстро. И дочь умирает. Дочери умирают.

– Наверное, здесь то же самое, – выдавил я.

Франсис снова посмотрел на меня.

– Что ты сказал?

Я вздохнул и попытался говорить обычным голосом:

– Лу вчера воды глотнула. Из бака для дождевой воды. В одном саду нашли.

Ответил он не сразу. А потом медленно заговорил:

– Обычно все хорошо бывает. Моей дочке просто не повезло.

– Не повезло?

– Она совсем слабенькая была.

– Но Лу… Она такая худая.

Я положил руку ей на лоб.

– Она не очень горячая, как по-вашему? – спросил я.

– Я же ее не трогал, – сказал он, – просто рядом сидел.

– А проверьте. Пожалуйста.

Он провел здоровой рукой по лицу Лу.

– У нее жар.

– Правда?

– Но бывает и хуже.

– Честно?

– По-моему, у нее даже до тридцати девяти не дошло.

– Правда?

– Тридцать восемь и пять, не больше.

– Но она ничего не пьет.

– Ничего?

– Почти ничего.

– Все обойдется. – Он улыбнулся мне, как улыбаются мальчишке.

И я словно сделался маленьким. Я и есть мальчишка. А Франсис ровесник моего отца. Он мог бы быть моим отцом. Я почти пожалел, что он мне не отец.

– Вы вроде говорили, что из Перпиньяна родом? – спросил я.

– Да…

– А куда направляетесь? – спросил я.

– Я сюда хотел приехать.

– Вот и мы тоже. Нам тоже сюда надо было.

– А потом? – спросил он.

– Не знаю. Нам надо кое-кого дождаться. Мою жену. С сыном. Он еще совсем кроха. Его Огюст зовут. И ему всего год.

– Повезло тебе, – сказал он, – тебе есть кого ждать.

Прошел день. Франсис все время был где-то поблизости. Возле Лу мы с ним дежурили по очереди. Лучше ей не стало. Несколько раз мне удалось заставить ее попить. Но вода тут же выходила обратно.

Говорила она мало. С каждым часом она все сильнее отдалялась.

Я несколько раз бегал к медпункту, однако он так и не открылся.

Я спросил у охранника. Тот ничего не знал. Врачей он уже несколько дней не видел.

И туалетная бумага все еще не появилась.