Синяя лилия, лилия Блу

– Ты знаешь, как умрет Ганси?

Персефона выставила язык – совсем чуть-чуть. Она, казалось, сама этого не заметила. Потом она сказала:

– Вот тебе еще три доллара. Иди и купи себе вишневую колу.

Адам не взял деньги. Он ответил:

– Я хочу знать, как давно тебе известно про Ганси. С самого начала? Да. С самого начала. Ты все поняла, когда он пришел к вам на сеанс. Ты собиралась нам об этом сказать?

– Не понимаю, с какой стати. Иди и купи колу.

Адам не повиновался. Ухватившись за подлокотники качалки, он сказал:

– Когда я найду Глендауэра, я попрошу его оставить Ганси в живых. И все.

Персефона молча смотрела на него.

Перед мысленным взором Адама дрожал и извивался Ганси, покрытый кровью. Только теперь у него было лицо Ронана. Ронан уже умер, Ганси предстояло умереть – где-то, когда-то. Это правда происходило?

Адам не хотел знать. Он хотел знать.

– Ну так скажи мне! – потребовал он. – Скажи, что делать!

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

Адам вскочил так резко, что кресло бешено закачалось.

– Скажи, как спасти его!

– Надолго? – спросила Персефона.

– Хватит! – воскликнул Адам. – Прекрати! Прекрати быть такой… такой отстраненной. Я не могу постоянно все видеть в перспективе – иначе в чем смысл? Просто объясни мне, что я должен сделать, чтобы не убить его!

Персефона наклонила голову набок.

– С чего ты взял, что ты убьешь его?

Адам уставился на нее. И пошел в магазин за вишневой колой.

– Жарко? – поинтересовалась продавщица, когда Адам протянул деньги.

– Ту я купил для друга, – сказал Адам, хотя и сомневался, что у Персефоны были друзья.

– Для друга? – уточнила продавщица.

– Наверное.

Адам вышел и обнаружил пустое крыльцо. Его качалка еще слегка колебалась. Рядом стояла бутылка вишневой колы.

– Персефона?

Охваченный внезапными опасениями, он подбежал к качалке, на которой недавно сидела Персефона, и положил ладонь на сиденье. Оно было прохладным. Адам пощупал свою качалку. Теплая.

Он вытянул шею, пытаясь разглядеть, не вернулась ли Персефона в машину. Но там никого не было. На парковке стояла тишина, даже птица замолчала.

– Нет, – сказал Адам, хотя никто не мог его услышать.

Его сознание – сознание, которое странным образом изменил Кабесуотер, – бешено влеклось прочь от всего, что он знал и чувствовал, от всего, что сказала Персефона, от всего, что случилось с той минуты, когда он приехал сюда. Солнце заползло за деревья.

– Нет, – повторил Адам.

Продавщица стояла у двери и запирала магазин на ночь.

– Подождите, – сказал Адам. – Вы видели мою знакомую? Или… я приехал сюда один?

Женщина удивленно подняла бровь.

– Простите, – сказал Адам. – Я понимаю, что это звучит глупо. Но, пожалуйста, скажите. Я был один?

Продавщица помедлила, явно ожидая какого-то розыгрыша. Затем кивнула.

Адаму показалось, что его сердце сделалось бездонным.

– Дайте телефон. Пожалуйста, мэм. На минуточку.

– Зачем?

– Случилась беда.

41

– Я здесь, – сказала Блу, вбегая в дверь дома номер 300 на Фокс-Вэй.

Она вспотела, была раздражена и нервничала, разрываясь между надеждой на ложную тревогу и на то, что случившееся достаточно важно, чтобы оправдать ее спешный уход в разгар смены в «Нино».

Калла встретила Блу в коридоре, когда девушка бросила сумку у двери.

– Иди сюда и помоги Адаму.

– А что случилось с Адамом?

– Ничего, – ответила Калла. – Все как обычно. Он ищет Персефону!

Они зашли в гадальную. Адам сидел во главе стола. Очень неподвижно, с закрытыми глазами. Перед ним стояла черная гадальная миска из комнаты Моры. Свет исходил лишь от трех мерцающих свечей. В животе у Блу что-то неприятно сжалось.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – сказала она. – В последний раз…

– Знаю. Он мне рассказал, – перебила Калла. – Но он готов рискнуть. И будет лучше, если мы поучаствуем втроем.

– А почему он ищет Персефону?

– Он думает, с ней случилось что-то плохое.

– Где она? Она сказала тебе, куда пошла?

Калла устремила на Блу испепеляющий взгляд. Ну конечно. Персефона никогда никому ничего не говорила.

– Ладно, – сказала Блу.

Калла закрыла за ними дверь гадальной и жестом велела Блу сесть рядом с Адамом.

Тот открыл глаза. Блу не знала, о чем его спросить, а он просто слегка качнул головой, как будто сердился на себя, или на Персефону, или на весь мир.

Калла уселась напротив и взяла Адама за руку. Она приказала Блу:

– Возьми другую. Я буду его удерживать, а ты усиливать.

Блу и Адам переглянулись. Они не держались за руки со времен разрыва. Блу положила руку на стол, и Адам сплелся с ней пальцами. Осторожно. Ненавязчиво.

Блу сжала их.

Адам сказал:

– Я…

И замолчал. Он смотрел в гадальную миску краем глаза, не напрямую.

– Ты – что? – уточнила Калла.

Он договорил:

– Я вам доверяю.

Блу стиснула его руку чуть крепче. Калла сказала:

– Мы тебя не оставим.

Миска замерцала, и он посмотрел в нее.

Адам смотрел и смотрел, свечи мигали, и Блу уловила момент, когда его тело выпустило душу, потому что в ту секунду отражение свечей в миске сделалось странным, а пальцы Адама обмякли в ее руке.