Синяя луна

– Э… Осмелюсь переспросить последнюю фразу, господин?

– Не берите в голову. Обычная монгольская поговорка.

– Ну, так вот, – продолжал Инь Шаньзей. – На ямской станции Кижи-Чинай прожил, наверное, с полгода или того меньше, затем доброхот неожиданно умер, ну, а парни пошли по миру, поначалу вместе, а потом и разошлись пути-дорожки.

– Поди ж ты, – подивился князь. – Интересная история.

– Чуть ли не клещами пришлось вытягивать, – следователь качнул головой. – Очень уж он скрытный, этот Кижи-Чинай. Я его как-то во время облавы выцепил, в прошлом году ещё. Устроил в одну подозрительную корчму – он оттуда сбёг через какое-то время. За город куда-то подался, в шайку.

Баурджин молча кивнул – уж про шайку-то было ему хорошо ведомо.

– А тут вот, по осени, снова его на рынке встретил – жалкого, рваного, грязного, – вспоминая, улыбнулся Инь Шаньзей. – Он меня тоже узнал, обрадовался, помочь попросил. А я ему – я ведь тебе уже когда-то помог, а ты что сделал? Сбежал! Хозяин корчмы, видите ли, к нему пристал – переспать с ним заставлял. Ну и переспал бы, не велик барин! Ишь, аристократа из себя строит. Хотел я на него плюнуть, да думаю, ладно – раз уж этот парень сам помощи попросил, нечего его отваживать. Хитрыми путями устроил его на постоялый двор к Шань Ю, скотником. И вот что скажу – пока об этом не пожалел!

– Скотником? – переспросил Баурджин. – То-то я и смотрю – от него навозом так и несёт!

– Так он ведь и не моется-то почти никогда, – следователь хохотнул. – Даже летом в реку не окунётся. Но голову, правда, моет. Там, у этих убитых парней, татуировки – Кижи-Чинай клянётся, что точно такие же были и на постояльцах, а уж в этом ему можно верить.

– Да они это, они, – расслабленно махнул рукой князь. – Вот и Керачу-джэвэ, начальник моей стражи, их опознал, и многие воины. – Теперь бы установить, кто их убил? А уж зачем убил – думаю, ясно.

– Ну, не скажите, – возразил следователь. – Могли и просто – с целью ограбления. Места здесь лихие. Подкрались к спящим, сломали шею караульщику, деньги и иные ценности – себе, а трупы – в реку. Вполне могло и так быть.

– Да, могло, – Баурджин согласился. – Только плохо, если всё так и было. Никаких концов тогда не найдём.

– Ничего, господин наместник. Мы их, с вашего разрешения, во дворце поищем. Ещё раз тщательно проверим всех. Включая вашу личную гвардию!

– Этих?! – нойон кивнул на сопровождавших его монголов. – Вот уж на них я вполне могу положиться. И тангутский язык-то мало кто из этих воинов понимает, разве только десятники. Впрочем, проверяйте, Инь. Раз нужно для дела.

Сверху, с обрыва, бегом спустился Чжан:

– Нашли место, где они ночевали, господин!

– Отлично! – Баурджин потёр руки. – Ну, поедем, взглянем.

Корявая сосна с толстыми узловатыми ветками, поодаль, над самым обрывом, ещё одна. Обглоданные кости, кострище – ещё была тёплой зола.

– Двое спали здесь, – Чжан показал рукой на место возле кострища. – Видите, прошлогодняя трава примята. Один – там, у сосны, где ветки, четвёртый сидел у костра, напротив костра, караулил. Ему и свернули шею. Отвлёкся, дурачок, зашивал дорожную суму. Вот, – помощник следователя почтительно протянул князю рваную холщовую сумку, кое-как заштопанную зелёной шёлковой ниткой. – Такая же, как и в иголке, найденной у одного из парней.

На обед Баурджин поехал к Турчинай, отвлечься. Вдова встретила его поцелуями и сетованиями – мол, куда подевался и почему так долго не приходил? Князь не стал рассказывать ничего – не для того приехал – лишь сослался на многочисленные неотложные дела.

– Дела, дела, – женщина покачала головой. – Может, мы лучше выпьем прекрасного розового вина?

– Выпьем, – с улыбкой согласился нойон. – За тем к тебе и приехал.

Турчинай засмеялась, шутливо погрозив гостю пальцем:

– Ах вот, милый князь, зачем ты явился?

– Пью за цвет твоих глаз! – Баурджин поднял наполненный вином кубок. – Цвет осеннего неба. И за твой запах – дурманящий запах жасмина!

Вдова рассмеялась, и оба выпили. Расторопные слуги, скользившие за спиною неслышными преданными тенями, тут же налили ещё.

– Хорошее вино, – похвалил наместник. – Признаться, я сегодня чертовски замёрз.

Турчинай в деланом ужасе округлила глаза:

– Что, во дворце не хватает дров?

– Да есть ещё, – махнул рукой князь. – Просто с раннего утра ездил проверять загородные дороги.

– Сам? Лично?! – хозяйка удивлённо вскинула брови. – Но разве это дело правителя? А как же смотритель дорог?

– Вот его и проверял, – Баурджин недобро прищурился и тут же помотал головой, словно бы отгоняя неприятные мысли. В конце концов, он пришёл сюда расслабиться, а не советоваться.

Князь снова поднял бокал:

– За твою бесподобную красоту, милая Турчинай!

Женщина улыбнулась и, пригубив вино, жестом пригласила гостя к себе на диван, обтянутый скрипучим зелёным шёлком. Баурджин не протестовал, уселся вплотную, чувствуя через тонкий халат томное тепло женского тела:

– Как там сад? Не прибавилось новых цветов?

– От тебя пахнет песком, пылью и конским потом, князь, – с улыбкой промолвила Турчинай. – Идём-ка!

– Куда, в сад? – быстро поднялся Баурджин.