Синяя луна

До самого вечера, пока совсем не стемнело, Баурджин бродил по ближайшим окрестностям, прикидывая, где бы мог быть разбойничье логово. Даже не разбойничье – бандитское, если принимать во внимание револьверную пулю. Интересно, из какого они времени, эти гнусные лиходеи? Судя по пуле – явно не из девятнадцатого века – начало двадцатого, точнее – первая его половина. Впрочем, могут быть и из второй, револьвер – штука простая, надёжная. А может быть, просто кто-то из местных случайно подобрал такую полезную в хозяйстве вещь. Случайно подобрал, случайно дёрнул спусковой крючок, выстрелил – потом приноровился, дело-то нехитрое. Да, могло быть и так. А могли и прийти оттуда, из будущего, как и сам Баурджин-Дубов когда-то. Толстяк Ань Цулянь, начальник ямской станции, говорил, что нападения начались с весны. С весны… Так они и осенью были – точно такие же жестокие – ну разве что зимой ненадолго прекратились. А пуль не находили – потому что не искали. Значит, надобно издать строгое – и секретное – распоряжение, чтобы о всех подозрительных убийствах, совершенных, скажем, с помощью каких-нибудь необычных средств, немедленно бы докладывали во дворец. Если рассудить здраво, те, кто имеет огнестрельное оружие, могут запросто прийти разбойничать в город, где гораздо больше поживы. Хотя, конечно, грабить проходящие караваны куда безопаснее.

А вот там, за той горушкой, в лесочке, вполне можно устроить засаду – оглядывая окрестности, машинально отметил нойон. В лесочке разместить готовый к нападению отряд, а на горшке выставить наблюдателя. Дорогу оттуда хорошо видно, да что там дорогу – и много дальше. Наверное, виден и ям – постоялый двор «Уголцзин-Тологой». А ну-ка!

Спешившись, Баурджин привязал коня к ближайшему дереву и быстро поднялся на гору. Подошёл к обрыву, прилёг, устроившись на корнях кривой сосны. От открывшегося вида – километров на сорок, не меньше – прямо таки захватило дух. Сиреневые хребты, багрово-красные отроги скал, ярко-зелёная линия лугов, а вон там, слева, река. Прямо – лес и оврага – урочище, чуть дальше – группа небольших строений – ямская станция. Эх, если б бинокль, было бы можно разглядеть даже ходивших по двору людей. Что и говорить – прекрасный вид, просто прекрасный.

Оторвавшись от природных красот, Баурджин внимательно осмотрел вершину. Искал следы пребывания наблюдателя – какую-нибудь подстилку, мелкую, случайно оброненную вещицу, окурок. Да-да, именно окурок – вот если б его найти, всё стало бы куда как яснее. Если «Беломор» – это одно, а, скажем, какое-нибудь «Мальборо» – совсем другое. Или самокрутка – остатки махры и газеты, или папиросы «Зефир», сигареты «Ира» – «то, что осталось от старого мира».

Ничего подобного нойон не нашёл, хотя обыскался. Никаких окурков, никаких случайно оброненных вещиц, ни-че-го! Либо это место просто не использовалось, либо наблюдатель тщательно следил за собой. Прибирался. Аккуратист, ититна мать!

Спустившись, Баурджин побродил по лесочку, где отыскал-таки следы лошадиных копыт – и во множестве. Правда, далеко не свежие, как и навоз – засохшие конские каштаны. С какого времени они тут лежат? С начала весны? Очень может быть.

Был полдень… впрочем, нет, наверное, где-то часа два пополудни, судя по солнцу – оно светило князю в спину, и длинная тень скалы вытянулась почти точнёхонько в сторону ямской станции. Отвязав коня, князь взобрался в седло и неспешно поехал к дорог по узкой, тянувшейся меж высокой травы, тропе. Почти из-под самых копыт вдруг выпорхнула куропатка и, шумно махая крыльями, закружила вокруг, уводя от гнезда огромного врага – всадника.

Срезая путь, Баурджин взял правее, выехав к ореховым зарослям, сразу за которыми начинался симпатичный альпийский лужок – зелёный, с ярко-жёлтыми цветками, тянувшимися широкими густыми полосами. Над головой, в светло-синем небе, жарило солнце, пахло горькой пряной травою и сладким клевером, упрямо вклинивавшимся меж жёлтого густоцветья. Громко и радостно пели птицы – князь различил соловьиную трель и нежные рулады жаворонка. Позади, в орешнике, застучал дятел. Впрочем, нет, не дятел! Стучали копыта!

Выдернув из седельного саадака лук, Баурджин поворотил коня, прикидывая возможный манёвр. Если врагов много – выстрелить первым, без всяких разговоров, затем метнуться к орешнику, запутать следы…

Слава богу, ничего подобного всё ж таки не пришлось делать – раздвигая кусты широкой грудью, на поляну вынеслась белая скаковая лошадь, верхом на которой сидела Сиань Цо! Увидев князя, девушка улыбнулась и стегнула коня плетью.

– Сиань! – Баурджин быстро поехал на встречу. – Ты как здесь?

– Не хочу говорить, что случайно. Специально искала вас, господин. Люди сказали – где.

– Искала меня? Зачем?

– Так… Как здесь красиво! Давайте привяжем коней, пройдёмся.

Нойон растянул губы в улыбке:

– С большим удовольствием.