Синие горы

— Дело было к юбилею Великого Октября. Награды многим светили — урожай по осени хороший был. Погода тот год браво подфартила. А ему шипко уж охота было не знак «Победитель соцсоревнования» или «Ударник пятилетки», как всем, а орден «Знак Почёта». Да на ВДНХ съездить от колхоза на халяву. Во-о-о.

— И что? — Света даже привстала.

— Поехал он в область, к инструктору обкома, что по наградам гумаги составляла. Мёду набрал, зверинки, самогону — вечерок скоротать, она вдовая. Приежжат, а у ей канализацию прорвало в фатере. Приехал, как нарошно, к обеду. Ну, мужик в доме! Разве цаца городская будет руки пачкать? Вот и вожжался с говнищем до темна. Орден, правда, получил к Семому ноября… Но! — Дед назидательно поднял палец. — Про это дело колхозники узнали, да и посмеиваются… Мол, от какого это ордена назьмом городским прёт…

— А как узнали-то?

— А у нас разве скроешь? Сам же и проболтался. Когда обратно ехал, хоть и постирался в городе, а несло за версту. Да бог с ней, с наградой. У нас щас другая беда. Колхоз-то едва живой. Прям беда! Коров сокращают! Всё какой-то бартер. Запчастей ни на трактора, ни на машины. Зарплату, как в ранешны времена, пшеницей дают. Худо дело, девка.

— Да слыхала, дядь Сань, не с луны прилетела. Вот почему так, а? Городу есть-то всегда надо? — Света присела с Петровичем на скамеечку у крылечка.

— Не знай, почему так. Будто там, вверху, и не подозревают, что пшеничку-то вырастить — солярка нужна. На солярку цены подняли. А за пшеничку нам — копейки. В ранешно время бы за такое такой спрос учинили, что сразу бы всё нашлось, а сейчас — попустительство одно. Тогда ведь разутые, раздетые, а план за пятилетку перевыполняли. А тут всё есть, а колхоз рушится. Не пойму ничего!

— А в городе тоже не сладко. Камвольный, говорят, едва дышит и Машзавод лихорадит. Работы нету.

— Вот и говорю, порядку не стало. Машзавод-то ещё до войны поставили. А сейчас нате — доруководились! На носу девяностый год, а мы без войны всё теряем. У нас там полдеревни работает. — Дед Саня замолчал, сердито растирая плечо.

— А мы тут с внуками. И те скоро убегут. Вот и присватываемся к тебе все: женится внук, значит — тут останется. Ты ж теперь коло нас, как привязанная. За городского замуж даже не думай — не отдадим! — Окончательно расставив точки над политической ситуацией, дед подался к дому, углядев возвращающихся старух.

А Света, включив утюг, принялась наглаживать ещё не развешанные шторы, чему-то улыбаясь при этом.

Потом накипятила в ведре воды, постирала халатик и личные вещички, и только собралась нагреть воды ещё, как из розетки, куда было сунулась с вилкой кипятильника, полыхнул синий язычок. Вскрикнув, замахала рукой — показалось, что даже руку обожгло. Отставив руку в сторону, Света полюбовалась на отменный тремор: рука тряслась, как для пособия по Паркинсону.

И именно в это время мимо окошек торопливыми шагами прошёл домой Степан. Светлые вихры золотило солнышко, не особо торопившееся на ночёвку. А уши, подсвеченные вечерним заревом, смешно полыхали, как пионерский костёр. Не заметить его было просто невозможно:

— Степаан! Вас просто Бог послал! У меня в сейчас в розетке как щёлкнет! И дым из розетки! А я ведь в этом не разбираюсь, — торопливо окликнула его Света с крылечка.

— Делов-то! Я тут как раз мимо проходил. Вот угощайся! — Стёпка щедро сыпанул в ладони, которые она едва успела подставить, барбариски. — Я щас, я мигом! — И скрылся в квартире.

— Кто ж тут так насоединял? Погоди, я сейчас ещё под патроном лампочку гляну, что-то мне не нравится, как она мигает. Говорил же мне дед, чтоб доглядел, мол, всё на соплях уже!

Крутнувшись к дому, принёс стремяночку и заодно поменял что-то под потолком. Делать особо не спешил, или уж по натуре небыстрый, или же попросту не хотелось уходить из маленькой квартирки. Светка уже разорила полгорсти конфет.

Спустившись на пол, соседский мастер почесал затылок и решительно сказал:

— Надо все розетки проверить. Не дай бог саданёт, к нам потом спрос — не сберегли доктора. — И, не ожидая возражений или согласия, прошёл в другую комнату.

Света, довольная, что проблема решилась, как по заказу, двинулась следом, исподволь любуясь широкими плечами и ручищами Степана.

— Никто не обижает тебя?

— Не-ет. Наоборот, — улыбнулась она соседу.

— Что наоборот? — испугался Степан. — Пристаёт кто?

— Не-е-е-ет. Уважительные все.

— А Колька? С пряниками не подкатывал?

— Нет. А почему с пряниками?

— Дак он у нас прянишная душа. Без них никуда. — Стёпка улыбнулся, вспомнив про давние Колькины причуды, и пошёл с ревизией электропроводки по всему периметру.

А Света, прихватив выстиранное, стремглав бросилась в ограду. Халату следовало до утра хорошенько просохнуть, а она и не подумала вывесить его на верёвки на солнышко. Развешивая бельё, заметила макушку Николая. Присев на скамейку у ворот, он краешком глаза примечал движение в ограде. И, увидев Светлану, демонстративно отвернулся к речке и начал насвистывать мелодию из известного мультика — песенку из «Бременских музыкантов».