Синий туман

— Александра Тайлера-младшего, — раздается сверху, и я вскидываю голову — так увлеклась, что не заметила, как подошел кок.

— А ну да, — соглашаюсь немного растерянно. Это так принципиально?

— Я служил с его отцом, — многозначительно сообщает Кули, и моя челюсть готова улететь прямо под стол.

— Серьезно? — Едва не подпрыгиваю. — С тем самым Александром Тайлером? Героем карамеданской кампании? Который…

— Трагически погиб за несколько недель до подписания мирного договора, — со скорбным выражением на лице заканчивает за меня кок и ставит на стол плошку с румяными сухариками. — Приятного аппетита.

Смотрю в спину возвращающегося в кухонную зону пожилого мужчины. Действительно пожилого и много повидавшего.

Как хорошо, что он меня перебил, и я не успела договорить: «Который потом стал прототипом для персонажа порнофильма «Месть во имя любви».

— Неловко вышло, — бормочу, подтянув к себе чашку с кофе и обняв ее ладонями.

Джек изгибает бровь.

— Кайе Вейбер бывает стыдно?

— Представь себе, — огрызаюсь.

Сказать гадость этому нахалу — с превеликим удовольствием. А задевать чувства старого ветерана мне точно не хотелось.

— Ну так и зачем тебе Тайлер? — Джек подпирает кулаком щеку.

— Младший, — буркаю. Меня пристыдили, теперь всегда буду говорить только с этой приставкой. — Александр Тайлер-младший — живая легенда. Ты вон тоже пользуешься техникой «ТК», — киваю на новый комм на его запястье — точную копию прежнего, — а еще спрашиваешь. Лично встретиться с Александром Тайлером — мечта любого представителя моей профессии.

— Младшим, — напоминает Джек.

Черт. Мне снова стыдно, но, слава всем богам, придумавшим кофе, на сей раз кок далеко и не слышит.

— Мечта, значит?

Корчу ему гримасу.

— Большая и радужная.

Джек усмехается и не спорит. Гениальность создателя «ТК» его не волнует.

Отпивает сока и возвращает стакан на место.

— Три вопроса, — предлагает. — И ты не подслушиваешь и не творишь всякую дичь, пытаясь что-либо про меня выяснить.

Когда это я творила дичь, спрашивается?

Но когда вопрос поставлен так, нужно хватать быка за рога, а не спорить.

— Пять, — принимаюсь торговаться.

— Три, — Джек непреклонен.

Ладно, черт с ним.

— М-м… — тяну задумчиво.

У меня к нему не три, а миллион тридцать три вопроса, и как выбрать самые-самые?

Беру из плошки сразу несколько сухариков и забрасываю их в рот. Вкусно, и хрустят приятно, одновременно прямо тая на языке.

— Не для публикации, — уточняет Джек.

— Угу, — откликаюсь и, подумав, придвигаю к себе всю плошку. Кули — просто волшебник.

— Я серьезно. — Джек не сводит с меня глаз.

— Я тоже. — Пожимаю плечом и забрасываю в рот новую порцию сухариков. — М-м… — Соберись, Кайя! — «Дж» и «Р», — выбираю вопрос, — первые буквы всех твоих псевдонимов. Что они означают?

На его лице появляется улыбка: явно не ожидал, что я зайду с этого бока. Но мы же не для официального интервью, верно? Тогда бы я спросила прямо, на кого он работает. Но вопроса у меня всего три, и я имею право потешить исключительно свое любопытство.

— Ничего. Это просто инициалы. Пока я запрашиваю документы с именами на эти буквы, значит, у меня все хорошо.

А если речь шла о семье, то…

Прищуриваюсь.

— Твой шеф — твой родственник?

Джек усмехается.

— Второй вопрос?

Зараза!

— Да, блин.

— Некровный.

Черт, и как это понимать? Но если я спрошу это вслух, то джин улетит в космос, так и не выполнив третье желание. А я намерена использовать последнюю попытку по полной.

— Твоя мать, — произношу твердо, и улыбка с лица собеседника тут же исчезает.

Совесть снова отвешивает мне внутренний пинок. Да, я знаю, что это болезненный вопрос. Сама бы не хотела касаться смерти моей матери, но и не спросить не могу — копчиком чую, что это ключ ко всему остальному.

Джек садится ровнее, опираясь на спинку стула и оставив руки расслабленно лежать на столе. Показывает, что эта тема для него не сложнее других? Нет уж, приятель, не верю.

— Моя мать была одной из тех, кто удерживал рабов на Пандоре, вынуждая их добывать синерил. Не рядовой служащей, одной из верхушки.

Вот это действительно неожиданно.

— И ты?..

— Это четвертый вопрос, — напоминает Джек, но тем не менее продолжает: — Я родился и жил на Пандоре до десяти лет. Мать погибла при задержании, а меня забрали, и больше я туда не возвращался. Конец истории.

Его голос звучит спокойно, лицо расслаблено, но меня не обманешь: это вовсе не конец истории — это стало ее началом.

— И ты… — Удивительно, но мне не сразу удается подобрать слова. — Ты пытаешься искупить грехи своей матери?

Джек снова усмехается. Больше ничего не расскажет, понимаю.

— Это пятый вопрос, — говорит ожидаемо.

Но я уже и так знаю, что попала в яблочко.

Вот только «синий туман» — такая зараза, которую не искоренить, даже если положить на это всю жизнь. Он будет исчезать с рынка и появляться вновь через год, два, пятьдесят лет. И кажется, я готова простить капитану Роу его «пигалицу», потому что он был абсолютно прав: однажды надо уметь прощаться с призраками.

Ой, что-то я расчувствовалась.

— Я, кстати, зачем тебя искала. — Натягиваю на лицо улыбку. — Можно я выложу в сеть пост про нашу чудо-подкову?