Синтаксис личности. Пособие по типологии Афанасьева

О. сказала одну правильную вещь: «В вашей жизни именно вы – главное действующее лицо, а окружающие вас обстоятельства – всего лишь смена кадров и декораций». Раз вы не супермен, которому комфортно в любых декорациях – значит, постарайтесь выстроить для себя правильные, комфортные «декорации», чтобы не мучиться зря и не перенапрягать Четвертую функцию. Старайтесь как можно больше общаться с людьми, уважающими окружающих, и как можно меньше – с конфликтными людьми и теми, кто «использует» вас.

Если вас «больше всех загружают на работе» – значит, сделайте всё, чтобы найти более комфортную работу, с гуманным начальством, либо так организовать жизнь, чтобы ходить на работу не приходилось.

И обязательно развивайте свои сильные стороны. Вы наверняка талантливый человек. Если Воля у вас стоит на четвертом месте и вам трудно ее включать – значит, Физика, Эмоция и Логика стоят НЕ на четвертом месте, и их можно и нужно задействовать и развивать. Делайте то, что вам больше всего нравится, и успех обязательно придет. Тогда самооценка поднимется, и постепенно, само собой, придет и умение разговаривать с продавщицами о замене испорченного фрукта.

Перегрузка Четвертой Логики: трагикомедия и трагедия

Трагикомедия произошла со Львом Толстым, когда он, сорока двух лет от роду, увлекся древнегреческим языком. Вот что рассказывает об этом его дочь Татьяна Сухотина-Толстая:

«Зимой 1870/71 года папá весь с головой ушел в изучение греческого языка. С утра до ночи он читал и переводил классиков. Как всегда, он много говорил о своем увлечении, и мы постоянно слышали его восхищение перед греческим языком. Когда приезжал кто-нибудь из друзей папá, он заставлял себя экзаменовать в переводе с греческого и на греческий язык. Помню его нагнутую над книгой фигуру, напряженно-внимательное лицо и поднятые брови, когда он не мог сразу вспомнить какого-нибудь слова.

В декабре 1870 года он пишет Фету, что он с утра до ночи учится по-гречески. «Я ничего не пишу, а только учусь». «Невероятно и ни на что не похоже, но я прочел Ксенофонта и теперь с листа читаю его… Как я счастлив, что на меня Бог наслал эту дурь. Во-первых, я наслаждаюсь, во-вторых, убедился, что из всего истинно прекрасного и простого прекрасного, что произвело слово человеческое, я до сих пор ничего не знал, как и все (исключая профессоров, которые, хоть и знают, не понимают)…»

«Дурь» эта обошлась отцу очень дорого. Он надорвал свои силы напряженными занятиями и захворал какой-то неопределенной болезнью. Мама очень беспокоилась и посылала его к докторам в Москву… 9 июня 1871 года он пишет Фету: «Не писал Вам давно и не был у Вас оттого, что был и есть болен, сам не знаю чем, но похоже что-то на дурное или хорошее – смотря по тому, как называть конец. Упадок сил, и ничего не нужно и не хочется, кроме спокойствия, которого нет…»