Синусоида

Мы дружили вчетвером. Частенько вместе попадали в неприятности, поскольку вместе что-то нарушали.

После выпуска наши судьбы разошлись. Двое из нас были комиссованы и ушли на гражданку, двое остались заканчивать высшее офицерское образование. Олег довольно скоро попал в солдаты (какая провинность - не знаю) и следы его потерялись навсегда. Вова продолжал службу где-то очень далеко, сообщал о себе очень редко и на наших встречах не появлялся ни разу.

А с Толиком мы встретились пятьдесят дет спустя. Ничуть не повзрослели, слава Богу. Может, стали сентиментальней, не постеснялись при коллективе нашей, в общем-то суровой братвы обняться, расцеловаться, заявить о нашей ничуть не поблекшей за эти годы дружбе.

Этот пример подчеркивает и наше общее кадетское братство. Знаю, что навсегда.

Сейчас, с высоты прожитых лет, я могу сделать вывод о том, что годы в Суворовском, хоть и лишили нас детства, но сделали всех достойными людьми, которым есть на что оглянуться, есть что рассказать, есть чему поучить внуков.

Если кто-то посчитал, что жизнь была сера и однообразна, то это не так. В памяти осталось множество страниц этой жизни - очень ярких, интересных, забавных и поучительных.

В очерках, которые я привожу, все события действительно имели место в жизни. В нашей, кадетской жизни.

Смерть Сталина

6 марта 1953 года в 6.30, как всегда прозвучал сигнал подъёма. Толпа кадетов, тоже как всегда, ринулась в туалет.

Первое, что мы увидели в коридоре, была навзрыд рыдающая наша единственная уборщица.

"Сталин умер!" - прошептала она. Мы, дети, как и вся страна, были потрясены. Как же - наше знамя, сила и оружие! Все считали за честь постоять в почётном карауле у портрета вождя. Хоронили его 10 марта. За прошедшие четыре дня, народ чуть-чуть привык к тому, что случилось. Но ощущение потери страной любимого отца не проходило.

Потом началось: Берия - предатель; антипартийная группа и примкнувший к ним Шепилов; краткосрочные Маленков и Булганин у руля страны и, в конце концов, Хрущёв взялся открывать нам глаза на истинное лицо всего, чему мы самоотверженно поклонялись все свои сознательные годы.

Это было самым первым потрясением, надломом в вере в идеалы, прививаемые нам.

САМОВОЛКА

При всём моём уважении к художественному сериалу "Кадетство", должен отметить, что наша действительность и, в частности, дисциплина была суровей и строже.

Сериал в общих чертах передаёт атмосферу, дух и элементы устройства нашего специфического социума, но многие из моих коллег-ветеранов держатся более критической точки зрения, т.к. три года коллективной жизни в возрасте 14-17 лет и наши семь лет (с 10-11 лет) - это абсолютно разные подходы к жизни, разные оценки ценностей этих возрастных групп.

То есть, моё мнение - вопрос персональный.

Самовольные отлучки суворовцев в город (самоволки) освещены в сериале как рядовое нарушение дисциплины; у нас же самоволка - очень серьёзный проступок, который мог повлечь за собой даже отчисление из училища. А быть отчисленным, т.е. выгнанным, было позорно для каждого, а для круглых сирот даже катастрофическим, ведь им на гражданке пойти было некуда. Короче, дорожили училищем.

Но возраст (нам было по 14 лет) есть возраст и, если есть дисциплина, то должны быть и её нарушители: любители приключений, противники монотонности и скуки. Исходя из этих отправных условий (дисциплина и жажда развеять скуку) кадетами были освоены локальные самоволки. Это когда ты не там, где ты должен быть, но и не в городе, где можно нарваться на военный патруль. За такое нарушение наказание было не самым строгим.

Как-то раз на четвертом году обучения в подобную самоволку пошли три товарища. Территория училища лицевой стороной смотрела на улицу; тыльная же сторона переходила в заброшенные сады, которые тянулись по холмам чуть ли не до самого Днепра. Вот в этих садах мы и придумывали себе приключения.

В этот раз вернулись мы не на самоподготовку к шести вечера, а где-то в одиннадцатом часу. Расчёт был на то, что наш взводный, закончив суточное дежурство в 17.00, уйдёт домой, как это было всегда, и наше отсутствие пройдёт незамеченным. Раньше так уже бывало.

По водосточной трубе мы залезли на 3-й этаж в окно спальни (казармы на 100 человек). Темно. В роте уже объявили отбой, все в кроватях. В этот самый момент открывается дверь в коридор и в полосе света мы видим нашего майора, который, оказывается, не ушёл домой, а, заметив наше отсутствие, остался на службе в ожидании нашего возвращения. Тут необходимо заметить, что наш офицер-воспитатель вполне оправдывал название своей должности - был настоящим воспитателем, заботливым и добрым к нам.

С полминуты он стоял, привыкая к полумраку спальни. За эти секунды мы ползком под кроватями пролезли к своим местам и одетыми, в ботинках нырнули под одеяла.

А он, оказывается, десять минут назад заходил и видел, что нас троих всё ещё нет. И, вдруг, мы на местах, в постельках!

А первым по его маршруту был я.

- Встать!

Я молча встаю. Полностью одет. И обут. Нервы фронтовика-воспитателя срываются и он шлёпает меня. Не сильно, но от души.