Сёстры меча и песни

– Пропусти ее, – отозвался другой стражник, заметив корону в руках Хальцион.

Стражники отступили, и Хальцион продолжила свой путь к трону. Она шла ради Ксандера, командора, Озиаса. Ради Деймона и Эвадны. Ради себя, ради всего, что сделала и чем пожертвовала, чтобы этот момент настал.

Она ступила на помост. В туманной дымке последних нескольких часов она забыла, что на спине ее в ножнах по-прежнему висит Всепожирающий Меч Никомидеса. Она могла бы взяться за рукоять, вытащить клинок, и чары рассеялись бы сами. Но в этот раз Хальцион не выбрала меч. Она взяла корону Аканты. Зелено-серебристые оливковые листья дрожали в свете жаровен. Шептали о другой эпохе, другом времени. Шептали о надежде и исцелении.

Она водрузила корону на голову королевы Нерины.

А затем быстро и тихо Хальцион сошла с помоста и встала на колени перед королевой, обратив ладони к небу и подготовив сердце и разум. Ибо королева захочет узнать, что произошло, а для этого ей придется заглянуть в прошлое и настоящее Хальцион.

Глаза королевы Нерины распахнулись. Чары Селены растаяли, как иней под солнцем. Королева была свободна. Она глубоко вздохнула, пребывая в растерянности, пока не встретилась взглядом с Хальцион. Две женщины, молчаливые и неподвижные, чьи взгляды встретились, а мысли и сердца сплелись воедино. Одна отдавала, другая принимала.

Хальцион не знала, сколько прошло времени, прежде чем королева Нерина наконец-то поднялась. На ней была Звездная Мантия Ари, и когда она двигалась, бриллианты мерцали древним светом. Она сошла с помоста и подошла к гоплиту.

Королева, улыбнувшись, обхватила лицо Хальцион ладонями.

– Хальцион из Изауры, женщина из бронзы и мужества… Ты оказала мне великую честь. Твоя жертва никогда не будет забыта. Как и жертвы Ксандера и Деймона, Озиаса, лорда Стратона и твоей сестры, Эвадны. Ваши имена будут высечены на стенах дворца, как свидетельство всего, что вы сделали, всего, чем вы являетесь, всего, чем вам суждено стать.

Слезы и эмоции, которые Хальцион подавляла в себе, хлынули наружу. Все закончилось, все свершилось. И она уткнулась лицом в руки королевы и, в конце концов, заплакала.

Когда Эвадна пошевелилась, солнце почти взошло, а на небе, словно далекое обещание, осталась лишь одинокая звезда. Девушка наблюдала за тем, как та меркнет, и начала вспоминать. Она попыталась подняться, но раны ее протестующе заныли, и, застонав, она откинулась обратно на подушки.

Она находилась на веранде. Что это за место? Где она?

– Эва.

Она услышала голос Хальцион и, повернувшись, увидела лежавшую рядом с ней сестру. В кресле неподалеку, храпя с открытым ртом, спал дядя Озиас. А сидя у стены, дремал еще один мужчина – Фелис.

– Где мы находимся? – прошептала Эвадна.

Хальцион тихо подалась вперед и помогла Эвадне сделать несколько глотков воды.

Сестра рассказала ей о том, что произошло. Падение Деймона, смерть лорда Стратона, освобождение королевы Нерины.

– Все кончено, Эва, – прошептала Хальцион, с любовью поглаживая спутанные волосы Эвадны. – Ты была такой храброй и сильной, сестренка. Мы сделали все от нас зависящее, мы победили.

Тогда почему Эвадна чувствовала себя так, словно проиграла? Почему ее глаза наполнились слезами?

Она подумала о Деймоне. Едва мысль о нем проскочила в голове, Эвадна почувствовала, как осколки сердца, по-прежнему разрозненные и истерзанные, пытаются биться в груди.

Хальцион прочла ее мысли.

– Прежде чем я забрала у него корону… Деймон просил, чтобы я сказала тебе, что он отыщет путь к тебе, как только сможет.

Эвадна ничего не сказала, но из глаз потекли слезы. «Как? – хотелось закричать ей. – Как он найдет путь обратно, если у него не осталось воспоминаний о ней?»

Он сказал это только ради того, чтобы облегчить ей боль. Но боль была нестерпимой и острой, дышать становилось трудно.

– Хальцион? – прошептала Эвадна.

– Да, Эва?

Эвадна закрыла глаза. Слезы продолжали струиться по ее лицу, заливая волосы.

– Ты отвезешь меня домой, в Изауру?

Хальцион вытерла слезы.

– Да, сестренка. Я отвезу тебя домой.

И Эвадна впервые познала боль потери, боль, которую испытываешь, пытаясь примириться с ней. Она почувствовала отголосок страданий Киркоса и заплакала, осознав, наконец, цену его падения.

37. Эвадна

Четыре луны спустя

– Куколка? Куколка, не перетрудись сегодня. Мы еще должны спеть вечером.

Эвадна продолжала водить своей маленькой ладонью по оливковым ветвям, улыбаясь беспокойству Грегора.

– Не волнуйся, отец.

Несмотря на полное исцеление, отец все время суетился над ней. Даже больше, чем мать. Он стоял рядом с доверху заполненной оливками телегой и несколько мгновений наблюдал, как она собирает урожай, как оливки сыплются вокруг нее на льняную подстилку, пока не убедился, что румянец на лице Эвадны – от прохлады в воздухе, а не от перенапряжения.