Сёстры меча и песни

Она ударилась о землю, и огненное копье вонзилось в призрака прямо над ее головой. Взвихрился дым, и на руки, на ее спутанные волосы дождем посыпались искры. Уткнувшись лицом в землю, она слушала, как те шипят на ветру. А потом все затихло, и Эвадну прошибла дрожь такой силы, что она не могла заставить себя пошевелиться.

– Ты можешь стоять?

Осторожно она приподняла подбородок и увидела стоящего рядом с ней Стратона.

Эвадна еле-еле поднялась на ноги. Командор не предпринял никаких действий, чтобы помочь ей, но последовал за ней, когда она, прихрамывая, направилась в лагерь. За ними наблюдали некоторые слуги, но когда Эвадна прислонилась к одной из повозок, чтобы перевести дыхание, никто из них ничего не сказал, не предложил свою помощь.

Словно восстав из тени, явился Деймон и подошел к ней. Его темные волосы были взъерошены, а хитон выпачкан пеплом.

Он опустил взгляд к ее ногам, где ветер играл с изорванным подолом.

– Ты ранена?

– Нет, – ответила Эвадна. Девушку продолжала бить дрожь, и как бы ни старалась, она не могла ее унять. Но она не смогла сопротивляться притяжению глаз Деймона. Их взгляды встретились, с неохотой и в то же время с голодом, хотя Эвадна не знала, что он в ней усмотрел. Тоску, страх, боль. Обиду. Она пережила целый спектр эмоций, а затем ощутила пустоту. Внезапно он потянулся к ее руке, но замер, услышав голос командора, так к ней и не прикоснувшись.

– Тула? Пожалуйста, принеси Эвадне что-нибудь выпить. И немного новой одежды.

Слуги разошлись по своим делам, а командор и его сын остались с Эвадной. Мгновение никто не проронил ни слова, а затем сестра Деймона попросила его о помощи, и юноша ушел, направившись к одной из палаток.

Эвадна держала рот на замке, ожидая, когда командор нарушит тишину.

– Почему ты ушла из лагеря? – наконец поинтересовался Стратон резким голосом, в котором девушка расслышала гнев.

Она почувствовала себя глупо и чуть было не рассмеялась. «Почему?» Из-за его жены, ее ярости и резких слов, брошенных в сторону Эвы. Из-за слуг, которые открыто презирали ее. Из-за того, что Эвадну поглотила ярость и она готова была сжечь лагерь дотла.

– Ты пыталась сбежать, Эвадна?

– Нет, господин. Я решила, что для меня будет лучше держаться от вашей семьи… на некотором расстоянии, – тщательно подбирая слова, ответила она. – И я не знаю, есть ли мне место в этом лагере, господин.

Он провел рукой по лицу. Налитыми кровью глазами снова посмотрел на Эвадну, и она вспомнила, что лорд тоже не спал прошлой ночью.

– Я прошу прощения за свою жену, – сказал он. – Я надеюсь, ты войдешь в наше положение и дашь нам немного времени.

Она кивнула, но сморщенный лоб выдавал настороженность. Почему он был так добр к ней? «Не доверяй ему», – сказала она себе.

– Ну ладно. Я бы хотел, чтобы ты оставалась в лагере, в безопасности, – продолжил командор. – В палатках есть для тебя место. Тула проводит тебя.

Тула как раз вернулась с чашей вина и перекинутой через руку туникой. Услышав слова командора, она резко остановилась. Казалось, пожилая женщина, увидев растрепанную Эвадну, почти начала испытывать к ней сочувствие. Но стоило Стратону удалиться, как проблеск сострадания исчез.

– Глупая девчонка! – упрекнула она. – Уходить из лагеря в тени горы Эвфимия! О чем ты только думала?

Эвадна молча приняла и выговор, и предложенное ей вино. Сделав глоток и почувствовав себя лучше, она направилась следом за Тулой в одну из палаток для слуг. Там оказалось пусто: напуганные призраками, все так и остались рядом с огнем.

Повернувшись спиной к Туле, чтобы скрыть висевшую на шее реликвию, Эвадна сняла с себя испорченную одежду. Она надела чистую тунику и расправила складки на ткани. Одежда оказалась слишком велика и полностью скрывала ее изгибы. Руки по-прежнему дрожали, и потребовалось некоторое время, чтобы завязать пояс. Тула, сделав вид, что ничего не заметила, молча указала на спальный мешок в углу.

– Кого-то ранили? – поинтересовалась Эвадна, вспомнив раздавшийся крик.

– Да. Амару.

От одной только мысли об этом Эвадне стало плохо.

– Куда собака ее укусила?

– Собака? – эхом отозвалась Тула. – О, ты не знаешь. Видимо, ты впервые проезжаешь мимо Эвфимии?

Жестом она показала Эвадне продолжать пить вино. Девушка так и поступила, чувствуя, как краски возвращаются к лицу.

– Если Ивина начинает сеять хаос, что случается довольно часто, – но не каждое наше путешествие мимо горы, – каждый из нас видит что-то свое. Призраки оживают, откликаясь на наши самые глубинные страхи.

Конечно. Эвадна знала это. Но в начавшейся суматохе смела предположить, что и остальная часть лагеря видела ее детское проклятье.

– Что ты видела? – осмелилась она задать вопрос.

Старуха фыркнула.

– Вот об этом я не рассказала бы даже своему ближайшему другу, не говоря уже о тебе. – Женщина, должно быть, поняла, как жестоко прозвучали слова, потому что смягчила тон. – Страхи – это очень личное. Почти никто из нас не рассказывал о том, что преследует его в тени горы Эвфимия.

– Я понимаю.