Сёстры меча и песни

Тула молчала, но какое-то время продолжала пристально смотреть на Эвадну. Девушка не знала, куда отвести глаза, поэтому допила вино и забралась в свой спальный мешок.

– Тебе очень повезло, деточка, – сказала Тула, прежде чем выскользнуть из палатки. – Тебе повезло, что лорд Деймон догадался, что ты ушла из лагеря.

Вот как. Лорд Деймон.

Эта мысль не давала Эвадне уснуть до самой поздней ночи.

На следующий день путешествие проходило медленно. Рука Амары была ранена, потому ее уложили на кровать в одну из повозок, лицо девушки искажалось от боли всякий раз, когда колеса подскакивали на неровностях дороги. Дочь командора, Лира, вместо того чтобы ехать верхом на своей кобыле, осталась сидеть рядом с Амарой, присматривая за повязками девушки и уговаривая ее выпить крепкое варево, которое должно было помочь унять лихорадку.

Сидя на отведенном ей неудобном месте, наблюдая за проплывающими мимо пейзажами и беспокоясь о Хальцион, Эвадна снова превратилась для всех в невидимку. Ей не хотелось в первую очередь попадаться на глаза Козиме, но, похоже, жена командора по-прежнему была потрясена ночным происшествием, и ехала рядом со своим мужем впереди каравана.

Когда на вторую ночь они разбили лагерь, Эвадна приступила к своей первоначальной задаче: ночным горшкам.

Стратон разместил их отряд в долине реки Зен, как можно дальше от тени вершины горы, и Эвадна понесла медные горшки на берег. Готовясь их вымыть, она вошла в реку и начала зачерпывать воду, как вдруг ее напугал подошедший со спины командор. Она не знала, что он последовал за ней к реке.

– Господин?

– Положи это, – приказал он.

Эвадна вышла из воды, ступив на траву. В ожидании того, что скажет дальше лорд, девушка недоумевала, зачем он ее искал. Когда он наконец заговорил, его слова удивили ее, словно обнаруженная в руке заноза.

– Ты должна подавать мне и моей семье вино, а не мыть ночные горшки.

Она воззрилась на него, разинув рот.

– Но господин, я думала…

– Я знаю, что ты подумала, – перебил он ее, тяжело вздохнув. – Но я обсудил все со своей женой, и она согласилась, что пока рука Амары не заживет, ты будешь лучшей заменой. Ты согласна?

Эвадна сдержала свое удивление.

– Да, господин. Но…

Он приподнял бровь в ожидании продолжения.

– В чем дело, Эвадна?

– Если я умру от отравленного вина… Что станет с моей сестрой? Ей все еще придется расплачиваться с вами пятью годами службы?

– Я не позволю тебе умереть, – ответил мужчина, словно и в самом деле считал себя богом, повелевающим жизнью и смертью. – А теперь оставь эти горшки для Тулы и иди подготовь вино.

Он повернулся и зашагал обратно в лагерь.

Мгновение Эвадна колебалась, но затем отправилась следом. Наскоро смахнула со лба волосы и собрала их в косу, разгладила складки на тунике, вымыла руки водой с каплей нарда – ароматного растительного масла. Пока девушка шла, чтобы попробовать заготовленное для семьи командора вино и позаботиться об их чашах, она думала только о поступке командора.

Члены семьи вновь не разговаривали. Они отдыхали, возлежа на подушках всех цветов – индиго, шафрана, оливы, охры – под висячими масляными лампами, в то время как свет огня оттенял золотистый цвет кожи, волос и глаз. Они сидели вокруг блюд с едой, к которой почти не притрагивались, держали в руках пустые чаши и ждали, когда Эвадна наполнит их.

Только когда девушка налила Козиме вина, когда увидела твердость во взгляде женщины, Эвадна наконец-то поняла. Это не было ни проверкой, ни размолвкой между мужем и женой, каждый из которых хотел оставить за собой последнее слово.

Это была тактика.

Потому что, как начинала понимать Эвадна, если в твоем доме находится враг, ты не отправляешь его вычищать испражнения из ночных горшков.

Ты даруешь ему почетное положение, выказываешь доверие.

Держишь поблизости.

В пределах своей досягаемости.

12. Эвадна

Митра превзошла все ожидания Эвадны, при виде раскинувшегося перед ней великолепного города у девушки перехватило дыхание.

Королевский город был возведен вокруг небольшой горы, на вершине которой располагался дворец королевы. Ко дворцу вела главная дорога, разветвляющаяся на улицы, которые простирались с востока на запад и с севера на юг, объединяя множество рыночных площадей и храмов. Издалека Митра сияла, будто потускневшее серебро, зеленела растущими в частных садах деревьями и цветами. Знамена, демонстрирующие принадлежность семей к роду того или иного божества, развевались на ветру ленивыми всполохами цвета. Великая река Зен прорезала восточный квартал города подобно лезвию, чьи берега заполнили пришвартованные суда и баржи. В воздухе витали ароматы дыма, мха, рыбы и ладана.

Гора Эвфимия скрылась из виду, превратившись в не более чем туманный кошмар, оставшийся на южной стороне. Но вдалеке Эвадна заметила каменоломню, что располагалась к западу от Митры, напоминая открытую рану в Дакийских предгорьях. Извилистая дорога прокладывала путь от западных ворот города, через ячменные поля, прямо ко входу на каменоломню – узкому зданию, окруженному непроходимой стеной.