Сирена морских глубин

Его звали Ли Кёнхо. Он не собирался идти в констебли, но из-за политических волнений был вынужден прервать занятия в Сеульском национальном университете, где надеялся стать филологом-классиком и поэтом, как его покойные отец и дед. Его мать, убежденная в неизбежности войны, подкупом добыла для него должность в отделении полиции, чтобы держать его подальше от границы, принудительно разделившей страну пополам. Талант к бюрократической прозе способствовал повышению ее сына и привел его на юг, на Чеджудо. Остров ссыльных находился далеко от назревавшего на севере конфликта, но, к сожалению, еще дальше от материнской стряпни.

– На правильном корейском здесь не говорят и уж тем более не пишут! У вас, жителей Чеджудо, не просто акцент – это совсем другой язык! – жаловался констебль Ли, за четыре дня уже в четвертый раз явившийся на обед.

На сей раз он принес пакет белой муки мелкого помола, которую старуха превратила в домашнюю лапшу.

– Эта мягкая, но в то же время упругая лапша замечательна! Не уверен, что моей матушке под силу тягаться с вами. – Казалось, борода господина Ли поглощала бульона не меньше, чем он сам.

– Я желала бы познакомиться с вашей мамой, ибо вы довольно взыскательный ценитель хорошей кухни, – откликнулась бабушка со своего места на крыльце.

– Тут вы правы. – Констебль широко развел руками. – Всем моим чувствам присуща острота, но чувство вкуса у меня совершенно исключительное. – Он поднял миску, чтобы выхлебать остатки лапши. – Я все хочу у вас спросить… – Он сощурился. – Про ваше владение корейским. Оно прямо-таки безупречно. И акцент у вас не столь резкий. Однако при этом вы – ныряльщица в захолустной деревушке. Кто вы на самом деле?

Старуха ответила констеблю столь же испытующим взглядом.

– Вы проницательнее, чем кажетесь, не так ли? – Она вздернула подбородок. – Семья Го – одна из древнейших янбанских семей Чеджудо, известная тем, что дает образование своим дочерям. До того, как во время оккупации наше благосостояние пошатнулось, я вместе со своими двоюродными сестрами училась в сеульской школе.

– Вот почему вы умеете готовить материковые блюда!

– Я научилась этому на кухне своей тетушки.

– То есть вы знаете, как делать кимпаб? Возможность брать что-нибудь с собой в дорогу пришлась бы очень кстати.

– Если сумеете верно описать вкус, я приготовлю все что угодно.

Бабушка выслушала восторженный панегирик рисовому рулету, завернутому в водоросли, и заявила, что подходящие водоросли в теплых водах Чеджудо не растут.

– Вам придется послать за ними на материк. – Она порылась в деревянном ларчике, ища огрызок карандаша. – У вас есть бумага, чтобы я могла составить список продуктов?

Господин Ли протянул ей мятый клочок, истончившийся оттого, что записанное на нем много раз стирали.

– Я могу отправить список маме, когда прибудет пароход из Мокпо.

Пожилая женщина метнула на него взгляд:

– Вам известно, когда он должен прийти?

– Через пять дней. Прибытие было отложено из-за ремонта двигателя. А теперь ждут прилива.

– Откуда вы знаете?

– От радиста в порту Чеджудо. У меня полный доступ к радиограммам.

Бабушка задумчиво вертела в пальцах карандаш.

– Вы человек со многими скрытыми талантами, не так ли?

Констебль ответил ей пристальным взглядом:

– Возможно, у вас скрытых талантов не меньше.

Старуха огляделась, чтобы убедиться, что поблизости нет никого из внуков, особенно Чунчжи, и они не услышат ее следующий вопрос:

– Вы, случайно, не знаете, какой пес насмерть забил мою дочь, а?

Выражение лица констебля осталось непроницаемым.

– Мать девушки забрала на допрос военная полиция? Значит, вот как умерла хэнё Го Сукчжа…

Пожилая женщина кивнула.

– Но об этом не нужно рассказывать, особенно детям. Пусть думают, что она погибла при погружении, так безопаснее. – Старуха вздохнула. – Нам не стоит снова привлекать внимание так называемых властей.

Господин Ли понял опасения пожилой женщины. Его полуприкрытые глаза распахнулись.

– Я выясню, на ком лежит ответственность. Но мне любопытно: что вы будете делать, когда узнаете?

Старуха долго не отвечала.

– Там разберусь, – проговорила она наконец.

Она была уверена, что на задержавшемся пароходе из Мокпо прибудет отец детей, поэтому разрешила младшим внукам сколько угодно играть в воде, не напоминая им об уроках. На севере море не такое ласковое и теплое, объясняла бабушка Чунчже, накладывая в миски добавку.

– Ваш отец приезжает завтра. Вам нужно будет собраться. – Это заявление бабушка сделала ближе к концу непривычно обильного ужина: тем утром она обменяла драгоценную серебряную заколку для волос на бычий хвост и кусок говядины размером с кулак.

Дети опустили глаза в миски. Их набитые щеки перестали шевелиться.

– Принесу еще ростков, – сказала Чунчжа, вставая из-за стола, чтобы спрятать лицо.

Чжин сглотнул.

– Папа разрешит мне взять мои камешки? – спросил он.

Гончжа наморщила нос:

– Зачем тебе камешки на материке? Все будут считать тебя неотесанной деревенщиной.

– Но это волшебные камни Чеджудо. Верно, бабушка?

Пожилая женщина кивнула: