Сирены Амая

Беспорядочно кивая, девушка подбежала к лодке. Шестиклинка с ее головы слетела, и перед Хариновым предстала шатенка с мальчишеской стрижкой. В ее ореховых глазах светился ум, пусть и озлобленный неизвестно на кого, поэтому она прекрасно поняла, что требуется, когда ее попросили взять багаж.

Или же она знала, что представляет собой автоматический карабин.

– Сюда, человек Саргула.

Преисполненный мрачных предчувствий, Харинов проследовал за ней в заросли кедрового стланика. Обнаруженный там человек вызвал приступ беспокойства. Харинов не мог понять, кто перед ним находится. Неизвестный был без одежды – только нательное белье, пропитанное кровью. На лице – грязевая паста, закрывающая глаза.

– Кто это?

– Это Черкашин Виктор, – быстро сказала девушка. – Я правильно запомнила?

Человек слабо застонал.

– Боря, ты?

– Живее, саквояж! – Харинов кинулся к Виктору и первым делом вложил в его безвольную правую руку карабин. Помог чужой ладони оплести рукоять оружия. – Просто подержи на всякий случай, ладно, Витя? Сейчас мы тебя подлатаем.

В поле зрения Харинова возникла бледная конечность девушки, торчавшая из рукава пиджака. Бережно поставив саквояж, конечность исчезла.

– Почему у него песок на глазах? – спросил Харинов. Он уже вынул ножницы с чуть загнутыми полотнами, предназначенными для разрезания перевязочного материала, и принялся кромсать майку.

– Их нет, – вяло прокомментировал Виктор. – Марьятта засыпала то, что осталось.

– Это ее имя?

– Да.

– Харинов. – И патологоанатом, вскинув левую руку, потряс ею, показывая, что таким образом отрекомендовал себя.

– Боря, почему ты всем представляешься по фамилии? – Виктор, казалось, всерьез заинтересовался этим вопросом.

– Не бери в голову. Привычка со школы.

Харинов расстелил крохотное покрывало из клееночного материала и принялся выкладывать все необходимое для оказания помощи. Судя по всему, у сотрудника береговой охраны было внутреннее кровотечение. Возможно, не такое сильное, иначе он бы уже скончался, и все же следовало поспешить.

Виктор разлепил губы:

– Я выживу?

– Ты мой клиент в любом случае, Витя, – ляпнул Харинов и прикусил язык.

Больше они не разговаривали.

За последующие полчаса Харинов зашил три колотых раны: одну на животе и две на спине. Использовал для этого биосиновую шовную нить. Рассасывающаяся нить – лучший выбор, учитывая, что они могли надолго застрять в этом таежном чистилище. Нападавшие использовали оружие с коротким клинком, но это, скорее всего, было довеском, потому что основной удар, превративший бойца в тряпку, сделанный чем-то тяжелым, пришелся на переносицу и глаза.

И с этим уже ничего нельзя было сделать. Во всяком случае не на острове. Но как бы то ни было, Харинову приходилось впервые на своей памяти штопать не мертвого, а живого.

Марьятта наблюдала за его работой со странной смесью уважения и ненависти. Словно она уже видела подобные действия, только исполнял их крайне ужасный человек.

Когда со швами было покончено, Харинов растолок на сверкающем медицинском шпателе две таблетки дицинона и заставил Виктора разжать челюсть.

– Это остановит кровотечение. Должно. – Подумав, Харинов добавил: – Я надеюсь на это.

Наконец Виктора полулежа разместили на ворохе веток. На животе и под спиной у него разместили гипотермические пакеты, охлаждающие раны. Больше ничего полезного в саквояже не было.

Измотанный и вспотевший, Харинов отсел подальше, чтобы ненароком не задеть Виктора, а заодно чтобы собраться с мыслями. Необходимо было вернуться в селение уродов и, размахивая карабином, а то и постреливая, найти остальных. Опять вспомнилось, как он накануне смотрел ужастик.

Харинов хохотнул. Он и правда думал, что на острове их будет поджидать сам дьявол?

– Марьятта, что сделают с остальными?

Девушка подняла на патологоанатома злые глаза. Со стороны могло показаться, что она стерегла Виктора, но на самом деле она разглядывала его лицо. Ту часть, что не была присыпана грязевой маской.

– Мужчин принесут в жертву Красному Амаю, а женщин швырнут в Яму Ягнения. А там все будет зависеть только от них. С чужаками лишь так.

– Господи, в ту самую яму? Господи. Господи! Я должен вернуться. – Харинов вскочил и заметался. – Лина, господи боже мой! – Он умоляюще посмотрел на девушку. – Ты меня отведешь? Пожалуйста. Я, знаешь ли, не силен в ориентировании на местности. Порой и туалет в торговом центре найти не могу.

– Только если ты мне поможешь, человек по имени Харинов. – Марьятта поднялась. Ее глаза блестели. – Ты меня разрежешь. Здесь. – Она показала себе куда-то в область промежности.

Рот Харинова открылся и захлопнулся. Нетрудно было догадаться, что она хотела. Марьятта была одной из жертв насильственной смены пола. Экотаоном – так их здесь называли. По крайней мере, так их окрестила Марьятта, когда Харинов упомянул баню, вкратце рассказывая о своем бегстве из общины.

– Здесь нет условий для этой операции, девочка, – соврал он.

– Тогда дай мне скальпель, и я все сделаю сама. Это ведь будет быстро, да? Иначе я не отведу тебя в общину.

– Да, это будет быстро, – устало согласился Харинов.