Сиротский дом

– Если бы я не знал, кто ты, я тебя прямиком в полицию отвел, маленький ублюдок! Ворюга! И не смей больше даже приближаться к моему офису!

Клара так и застыла от ужаса, не в силах сдвинуться с места, а потом вдруг вспомнила один из вопросов, который ей задали на собеседовании: Вы бы стали вмешиваться в драку? Да, ответила она тогда, да, стала бы.

– Джулиан? Питер? ЧТО ПРОИСХОДИТ?

Джулиан швырнул Питера на пол. Лицо у мальчишки было красным, как помидор. Впрочем, и у Джулиана оно тоже было почти багровым. Джулиана еще и трясло от ярости – таким Клара никогда еще его не видела. Она быстро глянула в сторону мастерской. Айвора видно не было, и она даже обрадовалась. Ведь если бы Айвор увидел, как Джулиан трясет Питера, то наверняка врезал бы уважаемому солиситору прямо в нос.

– Мне очень жаль, Клара, что до этого дошло, но, как у нас здесь все и предполагали, этим в итоге и должно было кончиться. У тебя уже есть одна одержимая беглянка, которая спит бог знает с каким проходимцем, а теперь еще и этот мерзавец на воровстве попался. Спорить готов, он этим далеко не впервые занимается. Ты уж как-нибудь прибери к рукам своих монстров. Не то я сам с ними разберусь.

И как раз в тот момент, когда голос Джулиана взлетел особенно высоко в этой «выразительной диатрибе», как впоследствии в беседе с Анитой назвала Клара его резкую обвинительную речь в адрес воспитанников детского дома, мимо них «случайно» проследовали мистер и миссис Гаррард. Они направлялись на законную прогулку с Берти, и от них исходили радость и благополучие. Миссис Гаррард даже заставила себя ручкой им помахать.

– Мистер Уайт, вы ведь со мной согласны? – крикнула она оттуда. – Эти отщепенцы здесь совершенно ни к чему! Клэктон или Ипсвич были бы для них куда лучше.

– Ничего личного, – скрипучим голосом поддержал ее мистер Гаррард. – Такова реальность, доказанная временем: Лавенхэм для сиротских приютов не годится.

Берти лаял, не переставая.

Когда Кларе удалось вырвать Питера из рук Джулиана, буквально дымившегося от злости, она выгнала всех, кроме Питера, из кухни, а его заставила сесть и рявкнула:

– Вот теперь сиди здесь и слушай! – Хотя она и сама еще не знала, что собирается ему сказать, и больше всего ей хотелось позвонить Джуди. Или хотя бы в Совет. Или позвать Айвора. В общем – хоть с кем-нибудь посоветоваться. Сочувствие, сострадание, – напоминала она себе. Питер столько пережил. У него было такое трудное детство.

– Питер, – начала она, – почему же ты у меня бумаги не попросил?

– Не знаю, – пробормотал Питер.

Ну, а кто это знает, Питер? Кто, если не ты?

Мальчик опустил плечи, как-то скрючился и весь дрожал. А его лицо, такое милое веснушчатое лицо, было таким покорным и пристыженным, что Клара вспомнила стихотворение о фиалке, одно из самых своих любимых:

В лесу на зеленой полянке тенистой
Фиалочка синяя скромно цвела.
Поник ее стебель, головка повисла,
Хотела бы спрятаться, да не смогла.

– Я просто потрясена случившимся, Питер.

При чем здесь я и мои чувства; мне вообще не следовало об этом говорить, – думала Клара, но, похоже, никак не могла сдвинуться с этой темы. Она так ему доверяла. А чем он ей отплатил? Все в этой деревне считают, что воспитанники детского дома похожи на диких зверей, на хищников, и она столько раз их защищала и всегда прощала им любые проделки.

А теперь еще и эта кража. Пусть ерундовая, но ведь Питер, черт побери, своим безрассудным поступком попросту доказал, что эти деревенские снобы правы! А что касается Джулиана…

Нет, сейчас нужно сосредоточиться на Питере. Не на Джулиане и не на Гаррардах. Это трудно, но совершенно необходимо – она должна понять, где истоки такого поведения Питера. Увы, все ее попытки были тщетны; перед ней был словно некий бездонный колодец отчаяния.

– Ты можешь мне просто сказать, зачем ты так поступил?

Питер только головой покачал.

И тут в комнату влетела Рита и сердито заявила с порога:

– Я всего лишь кошку хочу! Или кролика. Почему, почему мне нельзя?

Следом за ней ввалились Билли и Барри:

– Когда ланч?

– Позже! – рявкнула Клара. – А теперь все вон отсюда! Оставьте вы нас, ради бога, в покое!

Дети бросились за дверь, громко захлопнув ее за собой. Какой милый, гостеприимный у нас дом, – мельком подумала Клара и снова повернулась к Питеру:

– Нам придется непременно извиниться перед мистером Уайтом.

Питер молча пожал плечами, и этот его жест вызвал у Клары новую волну непреодолимого гнева. Неужели он думает, что ей так хочется сесть за стол и от его имени сочинить слезную мольбу, обращенную к ее жениху? Ей что, делать больше нечего?