Сироты вечности

Трубочный камень – плоть сиу. Я говорю в прямом смысле, не в метафорическом, как вы выражаетесь. Красный трубочный камень, из которого сделана чаша, – самая настоящая плоть сиу.

Почти восемьдесят пять лет назад я впервые в жизни вошел в католическую церковь – маленькую миссионерскую часовню среди равнин, прекратившую свое существование задолго до Великой депрессии. Помню, я испытал страшное потрясение, когда священник объяснил нам смысл причастия. «Это тело Христово, – сказал он нам через переводчика, новообращенного бруле-сиу. – Его истинная плоть, которую мы вкушаем».

Помню, мои родные испытали такое же потрясение, когда мы с ними обсуждали это вечером в нашем жилище. Мы знали, что вашичуны жадные – само слово и означает «пожиратели жирных кусков», – но мы не знали, что они людоеды. Не знали, что они едят плоть и кровь своего Бога.

Но потом заговорил мой тункашила. Мой дед, очень старый и очень мудрый, был вичаша-ваканом и ваайатаном одновременно, а иные говорили, что он не только целитель и провидец, а еще и вапийя – колдун. Помню, у него на лбу и черепе было бледное родимое пятно – длинное и тонкое, похожее на шрам, и оно являлось частью дедовой вакан – священной силы. Когда он говорил, мы слушали. Я слушал тем вечером.

– Ничего плохого в словах священника вашичунов нет, – сказал мой тункашила. – Может, плоть их Бога превращается в хлеб так же, как плоть наших предков превращается в трубочный камень. Может, кровь их Бога превращается в вино так же, как кровь наших предков втекает в нас через племенную трубку и Птехинчалу Хуху Чанунпа. В этом нет ничего плохого. Это не людоедство, как в историях про канги-вичаша, племя кроу, которые рассказывала моя бабушка. Не будем осуждать вашичунов за это.

После слов моего тункашилы все старики кивнули и сплюнули, и я сделал то же самое.

Но сейчас я держу в руках эти трубки и говорю тебе: дотрагиваясь до этих каменных чаш, я дотрагиваюсь до плоти моих предков. Куря племенную трубку, я смешиваю свою кровь с кровью всех сиу, живших до меня.

И еще одно. Рассказывая свою историю, я буду курить эту трубку. Доподлинно известно: всякий умрет на месте, кто солжет хоть словом, пока курит племенную трубку. Помни об этом, внимая моему повествованию.

Теперь слушай. Ничего не говори. Не задавай никаких вопросов. Просто слушай.

Для начала хочу объяснить, почему я рассказываю эту историю после стольких лет молчания.

В прошлом месяце мой внук – не тот, что сидит в тюрьме в Рапид-Сити, а сын дочери моей покойной третьей жены – пригласил меня в свой трейлер на окраине Дедвуда, чтобы посмотреть фильм на видеомагнитофоне. Мероприятие было обставлено торжественно. Там собрались несколько его дочерей, единокровная сестра и пять других моих родственников. Всем хотелось увидеть, какое впечатление произведет фильм на их старого тункашилу. Они словно бы делали мне большой подарок за то, что я все еще жив, хотя мне уже давно пора бы умереть.

Фильм назывался «Танцующий с волками». Он вышел немногим раньше, и в Рапид-Сити давалась большая премьера, на которую приехало много народа из резервации, но я тогда лежал в больнице с воспалением легких и пропустил всю шумиху. И вот, мой внук Леонард Пресная Вода устроил вечеринку, посвященную «Танцующему с волками», чтобы я не помер, так и не увидав это расчудесное кино про наш народ.

Ну, я ушел с середины фильма. Леонард и остальные подумали, что я просто вышел отлить в кустах (которым я по-прежнему отдаю предпочтение перед надворными сортирами и встроенными туалетами), но на самом деле я потопал к своему дому, находившемуся милях в сорока оттуда.

Я чуть не сблеванул от фильма. То есть я и впрямь сблеванул, но здесь, скорее всего, виноваты тухлые буррито, которыми Леонард угостил нас, прежде чем поставить кассету.

Мои внуки захлебывались от восторга, что большинство диалогов в фильме ведется на настоящем лакотском языке, хотя в действительности это звучало ужасно – так же идиотски звучит английский, когда на нем говорит иностранец, который тупо заучил слова, не зная, что они означают и где нужно ставить ударения. Мне вспомнился Бела Лугоши, без всякого понимания произносивший вызубренные английские фразы в старом фильме «Дракула». Только Лугоши-то изображал иностранца, а эти ребята изображали лакота, говорящих на родном языке!

Но меня заставил уйти не идиотизм с языком. А нескрываемое презрение.