Сироты вечности

При этих словах шестеро стариков взволнованно пошевелились, откашлялись и переглянулись сквозь пар и дым, ибо Женщина Белая Бизониха была самым священным из всех священных существ, посещавших икче-вичаша. Но ни один из них не промолвил ни слова, и Хока Уште продолжил:

– Однако то вряд ли была Женщина Белая Бизониха – скоро я объясню, почему мне так кажется. – Хромой Барсук не замечал пристальных взглядов слушателей, увлеченный собственным рассказом о видении. – Я следил за ней глазами, пока она не вошла в пещеру где-то глубоко в Паха-сапа. А потом случилось странное… – Мальчик закрыл глаза, словно пытаясь получше рассмотреть образы сна. – Паха-сапа вдруг заколыхались, как бизонья шкура, которую вытряхивает женщина. Деревья склонились долу, птицы взлетели к небу, и камни посыпались в каньоны. Ручьи перестали течь, когда земля под ними заходила ходуном. Громадные валуны покатились со склонов, и в земле раскрылись трещины…

Шестеро стариков затаили дыхание, ожидая дальнейших слов Хоки Уште.

– А потом… это трудно описать, но горные хребты вдруг сдвинулись, сложились тесными складками, словно Праматерь Земля тужилась в родах, и из недр Паха-сапа стали выползать четыре гигантские каменные головы. Они выросли высотой с высокую-превысокую гору, на вершине которой я стоял, и уставились на меня своими каменными глазами, а я смотрел на них своими орлиными глазами. И по-моему, то были головы вашичунов…

Хороший Гром кашлянул.

– Почему ты думаешь, что то были головы васичу? – спросил он, употребив другое слово для обозначения «пожирателей жирных кусков», бледнолицых.

Хока Уште моргнул, словно опять пробуждаясь от своего сновидения.

– Сам я никогда не видел вашичунов, – сказал он, – но тункашила Громкоголосый Ястреб говорил, что у них иногда растут волосы на лице, а у двух каменных голов на лице были волосы… у одного – на подбородке, у другого – под носом, точно воробьиное крылышко.

Шестеро стариков переглянулись и хмыкнули.

– А еще, – продолжал Хока Уште, – в этих каменных лицах было что-то такое, что испугало меня так же, как в детстве пугали угрозы бабушки, когда она загоняла меня в типи вечером: «Хока Уште, истима йе, вашичун анигни кте…»

Старые воины улыбнулись. Они тоже слышали, как матери и бабушки в селении говорили детям: мол, ну-ка живо спать, не то придут белые люди и заберут непослушников в свои дома. Дети не боялись ни ванаги, призраков, ни страшилищ чичийи и шийоко, но угроза про вашичунов всегда действовала безотказно.

– В общем, – сказал Хока Уште, – я решил, что огромные каменные головы, родившиеся в Паха-сапа, – это головы вашичунов. Но на этом сон не кончился. – Он поерзал на месте, явно стесняясь рассказывать дальше.

Старики ждали.

– Потом мне приснилось, будто я спускаюсь в ту долину и захожу в пещеру, куда вошла красивая женщина, – через силу продолжил Хока Уште. – Там горит костер, освещающий чудесные белые шкуры, расстеленные на полу…

Мужчины снова значительно хмыкнули, подумав о белых бизоньих шкурах. Хромой Барсук не обратил внимания.

– …И платье из ослепительно-белой оленьей кожи, висящее на вделанном в стену оленьем роге. А на шкурах у костра… – Мальчик облизал губы и глубоко вздохнул. – На шкурах у костра лежат три красивые женщины. Они голые, тела у них почти оранжевые от огня, и волосы такие блестящие, что отражают свет… – Он снова умолк.

– Продолжай, – сурово произнес Хороший Гром.

– Да, ате. Во сне я тихо вошел в пещеру и опустился на колени рядом с тремя спящими женщинами. Они не проснулись, и я… разглядывал их груди и гладкую кожу, ате… и я думал «кисиму кин ктело»… «я сделаю это с ней», но не знал, какую из них выбрать, поскольку не сомневался, что женщина, которую я собираюсь… гм…

– Тавитон, – сказал Увертливый от Удара. – Выябсти. – Старый воин не считал нужным тратить время на поиски изысканных выражений.

– Охан, – согласился Хока Уште. – Я не сомневался, что женщина, которую я собираюсь тавитон, проснется, закричит и разбудит остальных двух. В общем, я решил выбрать самую красивую из них, но они… они походили друг на друга как три капли воды.

Хока Уште умолк и вытер пот, стекавший со лба и носа. В оиникага-типи, парильне, было очень жарко и дымно, у него кружилась голова, как будто он все еще летал над Паха-сапа во сне, и шестеро стариков в дымной темноте, напряженно подавшихся к нему, казались просто очередными образами сна. Вдобавок теперь мальчик был уверен, что этот сон – всего лишь одна из его грязных фантазий и будет признан негодным. Или даже хуже: это видение – послано ему вакиньянами, существами грома, а значит, он до конца своих дней будет жалким хейокой, шаманом наоборот.

Но Хромому Барсуку ничего не оставалось, как продолжать.

– Пока я выбирал женщину, вдруг послышался странный звук. Такой тихий, скрежещущий, скрипящий звук. Я наклонился вперед и понял, что он исходит у всех трех женщин из… из…

– Продолжай! – велел Желающий Стать Вождем.