Сироты вечности

– Из виньян-шан, – прошептал Хока Уште. – Из полового места. Из всех трех…

Несколько стариков отшатнулись, словно Хока Уште взял да помочился на церемониальные камни. Преследуемый Пауками прикрыл ладонью глаза. Хороший Гром сохранял бесстрастный вид.

– Продолжай, – промолвил он.

– Я наклонился пониже, – сказал Хока Уште, с которого теперь пот лился градом, – и увидел, что лобковые волосы у самой ближней женщины тонкие и шелковистые, а губы виньян-шан полные, мягкие и слегка раздвинуты…

Мальчик мотнул головой, стряхивая пот с глаз. Он понимал, что от этого видения зависит его будущее и что старики наверняка возмущены и разгневаны. Несмотря на свою стыдливость в отношениях с противоположным полом, икче-вичаша вовсе не были ханжами – и мужчины и женщины в своем кругу охотно рассказывали разные похабные истории и обменивались солеными шутками, – но Хока Уште в жизни не слышал, чтобы кто-нибудь получал столь непристойное видение ханблечеи. Однако у него не оставалось иного выбора, как продолжать.

– А внутри, между губами ее виньян-шан, – прошептал он, – я увидел поблескивающие зубы.

– Зубы! – воскликнул Увертливый от Удара с гримасой отвращения на морщинистом лице. – Хррррр… – проворчал он, как рассерженный медведь.

– Зубы, – повторил Хока Уште. – Я посмотрел на половые места других двух женщин и там тоже увидел зубы. Они тихо поскрипывали – так мой дедушка скрипит зубами во сне.

Хороший Гром плеснул воды на камни, и от них с шипением поднялись жаркие клубы пара.

– Это весь сон?

– Какую из них ты тавитон? – грубо спросил Увертливый от Удара.

– Не знаю, – сказал Хромой Барсук, отвечая сначала на второй вопрос. – Я знал, что должен выбрать женщину и что мне можно сойтись только с одной из них, а потом вдруг – раз, и я снова оказываюсь снаружи, высоко в небе над Паха-сапа, и смотрю в каменные лица сердитых вашичунов. Потом налетел ветер, и из ветра раздался голос, который сказал…

– Что? – нетерпеливо спросил Хороший Гром своим низким звучным голосом глашатая.

– Досказывай, – велел Деревянная Чаша. Культя его руки, отрубленной шошонами более тридцати лет назад, казалась ярко-розовой в свете раскаленных докрасна камней.

– Голос сказал, что я должен выбрать одну и только одну женщину. И что я должен смотреть только глазами своего сердца. Но что мне нельзя делать этого, пока меня не очистят существа грома и я не рожусь заново…

Старики невнятно забормотали.

– Еще что-нибудь? – спросил Хороший Гром.

– Да. Голос сказал, что, когда я рожусь заново, я получу подарок от васичу, чья душа отлетела.

Увертливый от Удара громко хмыкнул:

– Подарок от мертвого бледнолицего? Нелепица какая-то.

Хока Уште согласно кивнул.

– Если б ты залез на одну из тех женщин, ты бы лишился своего члена, – прорычал Увертливый от Удара. Он взглянул Хоке Уште между ног. – Но верно, только наги-че, духа-члена.

– Думаю, эти три женщины были одной женщиной, а она была виньян-шни, – сказал Желающий Стать Вождем. – Женщина-которая-не-женщина.

Преследуемый Пауками открыл рот, собираясь заговорить, но Хороший Гром дотронулся до его плеча и сказал:

– Тихо! Мальчик еще не таньерси йагуна. Еще не все рассказал. Продолжай, Хромой Барсук.

– В конце моего сна из пещеры, где я побывал, – той самой, куда зашла одна женщина и где спали три женщины, – стали выходить люди, – продолжил Хока Уште бесцветным от усталости голосом. – Я увидел, как оттуда вышли вы шестеро, мои дедушка с бабушкой, все люди из нашей деревни и из разных других племен: оглата, лакота, бруле, миниконджу и другие… санс-арки и янктонаи, судя по перьевому убранству, потом кроу, шахиела и сусуны. Много разных племен, и люди каждого племени, выходя из пещеры, смешивались с остальными, и все они сновали муравьями над каменными лицами вашичунов, а потом я стал пробуждаться, ате, но напоследок увидел, как каменные лица рассыпаются, точно куча песка в сухом русле, а потом все икче-вичаша и люди других племен разошлись в разные стороны между деревьями Паха-сапа… тут я проснулся и больше ничего не видел.

Когда Хока Уште закончил, старики долго молчали, но наконец Хороший Гром произнес:

– Сын мой, я думаю, это было видение, причем не вакиньян-видение, не послание от громовых существ. Но ты должен поклясться, что оно настоящее. Поклянись под страхом смерти от существ грома и помни, что у тебя в руке священная трубка.

Хока Уште глазом не моргнул.

– На есел лила вакиньян агли – вакиньян намахон, – поклялся он. Молния не сверкнула, и существа грома не поразили его на месте.

Хороший Гром кивнул:

– Ваште. Возвращайся на стоянку, в типи своего деда, и поспи. Мы, шестеро стариков, обсудим твое видение и постараемся его понять. – Он забрал у Хоки Уште трубку и сказал: – Митакуйе оясин.

«Да пребудет вечно вся моя родня». И церемония завершилась.