Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Так, профессорский стипендиат МДА 1896/97 уч. г. Владимир Тихомиров, писавший кандидатское сочинение на тему «Историческое обозрение отечественного уголовного законодательства о преступлениях против веры за XVII–XIX столетия» и выбравший кафедрой специализации церковное право, сделал акцент на систематическом знакомстве с фундаментальными курсами отечественных канонистов. Он просил ходатайства Совета и слушал в течение года лекции А. С. Павлова на юридическом факультете Московского университета[580].

Уже упоминавшийся профессорский стипендиат МДА 1900/01 уч. г. Алексей Малинин, поставив одной из своих задач на предстоявший год изучение нервной системы человека, просил ходатайства Совета академии о допущении его к слушанию лекций по естественным наукам на физико-математическом факультете Московского университета[581]. Профессорский стипендиат МДА 1901/02 уч. г. Дмитрий Коновалов, предназначенный Советом академии на кафедру греческого языка и его словесности, год занимался дополнительным изучением этого языка на историко-филологических факультетах Московского и Санкт-Петербургского университетов[582]. Профессорский стипендиат той же академии 1902/03 уч. г. Митрофан Войцехович просил Совет прикомандировать его на весь стипендиатский год к историко-филологическому факультету Московского университета для работы под непосредственным руководством В. О. Ключевского, полноценного знакомства с кругом исторических наук, методами исторического исследования и общими вопросами исторического изучения и пользования библиотекой университета[583].

В 1914/15 уч. г. стипендиат МДА Михаил Соколов совершенствовал свои познания в еврейском языке в семинаре профессора П. К. Коковцова на факультете восточных языков Петроградского университета, а также занимался самостоятельно под руководством этого специалиста сирийским, арамейским, эфиопским и арабским языками. Научный руководитель стипендиата от МДА – профессор по кафедре еврейского языка с библейской археологией священник Евгений Воронцов – писал в отзыве на его отчет, что «академия вправе ожидать от г. Соколова такой диссертации, какая основывалась бы на изучении библейских текстов, недоступных для рядовых академистов»[584].

Профессорский стипендиат той же академии 1915/16 гг. Николай Бельчиков, специализировавшийся по кафедре истории русской литературы, просил разрешения прослушать курс словесных наук на историко-филологическом факультете Московского университета и ходатайства Совета академии о предоставлении ему права пользования библиотекой университета. Его поддержал научный руководитель – экстраординарный профессор этой кафедры Н. Л. Туницкий, подчеркнув особую необходимость университетского стажерства, вызванную «изолированным положением истории русской литературы в системе академического преподавания, если не считать церковно-славянского и русского языка с палеографией». Более того, Н. Л. Туницкий настаивал и на постоянном участии своего стипендиата в течение учебного года в практических занятиях как по различным отделам истории русской литературы, так и по всему комплексу словесных наук: сравнительному языкознанию, славянской филологии, истории иностранных литератур[585]. Кроме полезных знаний, немалое значение имело знакомство с новой системой преподавания, университетскими семинарами. При правильном и активном использовании этот опыт, несомненно, мог помочь решить некоторые проблемы духовно-академического образования.

Самым удачным вариантом была, конечно, как и при Уставе 1869 г., целенаправленная подготовка выпускников, предназначенных на определенную кафедру. Так, например, выпускник КазДА 1884 г. Михаил Нефедьев был выбран Советом академии к занятию кафедры «калмыцкого наречия, общего филологического обзора языков и наречий монгольского отдела, этнографии племен этого отдела и истории рас пространения христианства между ними»[586]. Ввиду сложности подготовки квалифицированного преподавателя по такому направлению Совет просил Святейший Синод разрешить увеличить срок стипендиатства М. Нефедьева до двух лет. Разрешение было дано. И Совет составил особую программу подготовки. В течение двух учебных лет М. Нефедьев должен был заниматься на факультете восточных языков в Санкт-Петербургском университете, причем для этого профессором была составлена конкретная программа занятий, а в летние месяцы осуществлять практическую стажировку в калмыцких степях[587].