Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Относительно докторских исследований ситуация была и проще, и сложнее. Проще, ибо труды, подаваемые на докторские степени, чаще всего были фундаментальными исследованиями, ибо их авторы уже были проверены магистерской диссертацией, со всеми рецензиями, доработками и обсуждениями. Поэтому в них встречалось гораздо меньше несоответствий научным требованиям. Слабые работы, которые в принципе не могли претендовать на вклад в науку и духовное просвещение, на соискание докторской степени подавались довольно редко. Однако требования, предъявляемые к докторской диссертации, были несравненно выше, чем к магистерской, хотя на практике это не всегда выполнялось. Докторская работа должна была не только представлять конкретное научно-богословское исследование, но делать фундамен тальный вклад в ту или иную область богословия, не только проводить анализ конкретного источника или группы документов, но базироваться на изучении целых комплексов источников, учитывать широкий контекст – как богословский, так и общенаучный, делать вклад в методологию богословских исследований. Кроме того, докторская диссертация должна была открывать перспективы для новых исследований – в этом должно проявляться ее научное «учительство», предводительство молодыми исследователями[1074].

Иногда «фундаментальность» докторских диссертаций понималась как включение в итоговый труд всех предыдущих научных исследований, идей и достижений автора. Такой вариант некоторым авторам и рецензентам казался альтернативой научной новизны. Это, например, в 1903 г. отмечал профессор МДА А. И. Введенский в отзыве на докторскую диссертацию по основному богословию профессора богословия Харьковского университета протоиерея Тимофея Буткевича, выпускника (1880) и магистра (1885) МДА[1075]. Хотя, как утверждал А. И. Введенский, «специалисту, который годами просиживает над вопросами, входящими в область обсуждаемой… книги», исследование протоиерея Т. Буткевича не даст «чего-либо существенно нового», оно является достойным докторской степени по «полноте и правильности научного освещения» целой области основного богословия – сущности и происхождения религии. Критическое обозрение и систематизация неправильных мнений по теме диссертации свидетельствуют о той зрелости ученого, которая и может быть аттестована докторской степенью[1076].

Разумеется, не все магистерские и докторские диссертации, подаваемые в Советы, удовлетворяли этим критериям. Тогда рецензенты, как правило очень подробно, указывали недостатки работ, высказывали личное мнение о важности этих недостатков и соответствии или несоответствии самой работы искомой степени. Чаще всего Совет доверял назначенным рецензентам. В случае несоответствия диссертации требуемому уровню Совет либо просто констатировал прекращение дела, либо рекомендовал доработать и представить исправленный вариант.

Иногда молодых богословов подводила уверенность в том, что, познакомившись с историко-критическими и филолого-критическими методами на примере западных богословских исследований, они с успехом могут применять их самостоятельно. Так, в 1902 г. Совет МДА признал неудовлетворительным для степени магистра богословия сочинение кандидата МДА (1896) и преподавателя Полтавского ЕЖУ Афанасия Грановского «Книга Премудрости Соломоновой, как памятник греческого языка своего времени». Рецензенты – и. д. доцента по кафедре еврейского языка и библейской археологии Е. А. Воронцов и экстраординарный профессор по кафедре Священного Писания Ветхого Завета В. Н. Мышцын – выделили главное препятствие: работа представляет собой узкофилологическое исследование и не может претендовать на присуждение богословской ученой степени. Собственно богословская – «библиологическая» – часть представляет лишь краткие и известные исагогические сведения о книге Премудрости Соломоновой, изложенные по чужим исследованиям. Оригинальная же часть работы посвящена филологическим проблемам: этимологическому, синтаксическому, стилистическому, терминологическому анализу текста. Однако специальной филологической подготовки автор не имел – его «филологическая опытность» ограничивалась несколькими филологическими трудами и немногими комментариями – поэтому и с точки зрения филологии работа не смогла стать научным исследованием. Автор выделил такой узкоспециальный предмет, о каковом, по мнению рецензентов, и западная библиология не имела серьезных монографий, и это дерзновение при отсутствии специального образования было обречено на провал[1077].