Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Первая проведенная в МДА публичная защита – архимандрита Михаила (Лузина) – была построена не просто как диссертационный диспут, но как торжество истинной православной науки, не боящейся правды, если это научная правда. По крайней мере, внешне защита сочинения «О Евангелиях и евангельской истории», написанного по поводу книги Ренана «Жизнь Иисуса», проходила именно так[1124]. Хотя некоторые члены корпорации МДА считали, что пафоса в этом диспуте было больше, чем научного интереса, все присутствовавшие с удовлетворением констатировали, что русское богословие способно уже вполне самостоятельно давать оценку достижениям западной науки, формулировать собственные православные убеждения и подходы в области библеистики. Свое понимание задач научно-богословских исследований и смысла их обсуждения на публичных диспутах высказал сам диссертант. На богословской науке лежит ответственность и за правильные ориентиры всей науки, и за убеждения общества. Но эту задачу можно выполнить не внешними мерами, а полным и тщательным изучением западной богословской науки и развитием отечественной, а для этого нужно доверие к делателям науки, даже если будут ошибки и падения, простор для мысли и слова, открытые обсуждения и споры[1125]. Этот настрой был небесполезен и для студентов академии, посещавших с большим интересом все диспуты[1126].

Показательна была защита еще одного московского профессора церковно-исторического отделения – Н. И. Субботина, состоявшаяся через три года, в 1874 г. Диссертация была посвящена изучению предпосылок, причин и истории учреждения Австрийской старообрядческой иерархии[1127]. Исследование было построено на анализе источников, хотя работа и вызывала немало критических замечаний специалистов. На диспуте кроме официальных оппонентов высказывались специалисты по расколу, некоторые из которых не были согласны с выводами диссертанта и даже с его подходом к этому болезненному для Русской Православной Церкви вопросу. Поэтому выступил ряд неофициальных оппонентов: протоиерей И. Г. Виноградов, П. И. Мельников и др. Но все прошло благополучно: если диспутант и не убедил своих оппонентов, то по крайней мере вышел из споров с достоинством[1128].

Первый диспут в КДА, состоявшийся в 1872 г., ярко продемонстрировал специфику этой активной формы научного общения. К защите была представлена диссертация профессора по кафедре патристики К. И. Скворцова, посвященная одному из самых загадочных явлений церковной письменности – корпусу сочинений, надписанному именем Дионисия Ареопагита, «Ареопагитикам»[1129]. Исследование было новаторским и по методам – может быть, первый раз историко-критические методы так твердо были введены в российскую богословскую науку, – и по выводам: К. И. Скворцов первым в русской науке утверждал неаутентичность «Ареопагитиков». На диспут собрались главные представители церковной среды Киева под предводительством митрополита Киевского Арсения (Москвина) и викарного епископа Чигиринского Порфирия (Успенского), университетские профессоры, образованное общество. И после запланированных речей диспутанта и официальных оппонентов началась бурная дискуссия между К. И. Скворцовым и его сторонниками, с одной стороны, и епископом Порфирием – с другой. Неофициальный оппонент очень жестоко критиковал и точку зрения диссертанта, и сам подход – подвергать сомнению авторство сочинения, закрепленное в предании. Этот спор, особенно интересный тем, что епископ Порфирий сам был ученым смелым и очень сведущим, насторожил митрополита Арсения, считавшего еще до принятия Устава, что подобным дискуссиям место не в публичных залах, а в специальных научных собраниях[1130].

Первый докторский диспут в КазДА состоялся 13 мая 1873 г., на исходе срока, положенного на «остепенение» ординарных профессоров. Уже упомянутую выше диссертацию по истории Русской Церкви защищал профессор П. В. Знаменский. Тема – проблемы приходского духовенства, причем в синодальный период, от Петра I и до современности – была острая и особенно злободневная для 1860–70‑х гг., периода Великих реформ[1131]. Несмотря на опасения архиепископа Казанского Антония (Амфитеатрова), что тема диссертации слишком проблемна для публичного обсуждения, диспут прошел интересно и благополучно[1132]. Через неделю в КазДА последовал второй докторский диспут, ординарного профессора И. Я. Порфирьева, по ветхозаветным апокрифам. И эта тема, хотя и была специфична для широкого круга лиц, интересующихся богословием и посетивших диспут, вызвала дискуссию. Причем члены корпорации, уже получившие опыт на предыдущей защите, чувствовали себя достаточно ответственно и могли обсуждать научные проблемы, связанные с темой работы, не смущаясь присутствием гостей и студентов академии[1133].