Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 2

«Одновременно леденящий и обжигающий взгляд» также не был ни простой метафорой, ни игрой воображения: в глазах Ло Бинхэ воистину соседствовали лёд и пламень – холодная мрачность и опаляющая ярость.

Собравшись с духом, Шэнь Цинцю твёрдо встретил прикованный к нему взгляд, в котором изумительным образом смешивались эти, казалось бы, несовместимые чувства.

Спустя долгое время Ло Бинхэ тихо вздохнул.

– Как хорошо… что я ещё способен видеть сны, – пробормотал он.

При этих словах Шэнь Цинцю понял, что его рискованный ход удался.

Его самообладание с лихвой окупилось: погрузившийся в глубокую задумчивость Ло Бинхэ обманулся его игрой, решив, что имеет дело с порождением собственного разума.

Глядя на то, как его ученик с отсутствующим видом стоит, опираясь на стебель бамбука, и не сводит с него ничего не выражающего взгляда, Шэнь Цинцю припомнил равнодушие на лице сидящего на почётном месте главы Дворца Ло Бинхэ – такого одинокого и безучастного ко всему, будто тень себя самого. При сравнении нынешнего главного героя с окружённым роскошью и верными подданными властелином из оригинального романа у Шэнь Цинцю поневоле заныло сердце.

У Ло Бинхэ ведь не было ни единой жены, чтобы исцелить его раны и позаботиться о его благополучии. Как мог учитель не пожалеть своего ученика? Подумать только, до чего докатился величественный герой гаремного романа – сердце какого мужчины не обольётся слезами при виде подобного зрелища?

– Быть может, учитель соизволит одарить меня хоть словом? – произнёс Ло Бинхэ, прервав молчание.

Поскольку Шэнь Цинцю уже успел проникнуться состраданием к нему, он дружелюбно отозвался:

– Хорошо. О чём бы тебе хотелось поговорить?

Мог ли он предвидеть, что вместо того, чтобы ответить, Ло Бинхэ замрёт от изумления? Тотчас выпрямившись, он отлепился от бамбука с выражением опасливого недоверия на лице.

«Вот незадача, я что, не угадал с реакцией?» – мелькнуло в голове Шэнь Цинцю.

Но, начав представление, он вынужден был играть до конца – не останавливаться же на полпути. Одно дело – малость промахнуться, и совсем другое – запороть всё, запаниковав. Так что в итоге Шэнь Цинцю добавил с лёгкой улыбкой:

– Разве не ты сам предложил этому учителю заговорить с тобой?

При этом он постарался максимально правдоподобно сымитировать тот самый тон, которым всегда говорил с учеником в блаженном прошлом. Уголки губ Ло Бинхэ дрогнули, и он медленно приблизился к Шэнь Цинцю. Тот, не меняясь в лице, плавно раскрыл и закрыл веер, используя эти немудрёные движения, чтобы хоть немного сбросить растущее напряжение.

После непродолжительного молчания Ло Бинхэ произнёс:

– Раньше учитель не удостаивал меня даже взглядом – лишь проходил мимо, не говоря уже о том, чтобы ответить мне. Возможно, моё воображение сегодня чересчур разыгралось.

При этих словах сердце Шэнь Цинцю дрогнуло.

Пусть вся эта ситуация была мало сказать что странной, в этих словах ему почудилась искренняя жалоба. Неужто этот Шэнь Цинцю из прошлого в представлении Ло Бинхэ был настолько отстранённым и недосягаемым, что от него нельзя было добиться ничего, кроме полного равнодушия?

Похоже, тут и впрямь не обошлось без толики мазохизма…

Пока Шэнь Цинцю раздумывал над этим, его рука поднялась сама по себе, машинально погладив Ло Бинхэ по макушке. Он ведь столько раз проделывал это прежде, вопреки расхожему убеждению, что мужчина не должен касаться головы другого мужчины и пояса женщины, – но ведь запретный плод сладок, не так ли? Шэнь Юань всегда любил гладить людей по голове, но, к сожалению, во взрослом состоянии он уже не мог позволить себе подобной фамильярности с окружающими, да и те не горели желанием подставлять ему свои макушки. По счастью, Ло Бинхэ прежде никогда не возражал против подобных вольностей, так что у Шэнь Цинцю вошло в привычку то и дело поглаживать ученика по голове, что он бессознательно проделал и сейчас.

Однако стоило его руке лишь пару раз коснуться волос Ло Бинхэ, как тот внезапно перехватил левое запястье учителя.

Шэнь Цинцю застыл, в голове пронеслось: «Слишком близко?»

В следующее мгновение его правое запястье также угодило в крепкую хватку ученика. Стоило Шэнь Цинцю потрясённо вскинуть голову, как перед глазами всё поплыло. Ресницы Шэнь Цинцю широко распахнулись, когда он повстречался взглядом с тёмными зрачками Ло Бинхэ и с трудом сглотнул ком в горле.

Он хотел что-нибудь сказать, но не смог – что-то обожгло его губы.

Ло Бинхэ прикрыл глаза, так что на его щёки легли изогнутые тени от длинных, чёрных как смоль ресниц, что придавало ему невероятно ранимое и трогательное выражение, но деяния его рта и рук разительно этому противоречили. Он мял и кусал учителя, словно желая отомстить за все детские обиды и разочарования.

Картина мира в голове Шэнь Цинцю разлеталась на куски со скоростью света, чтобы тотчас собраться в новые причудливые формы.

Из этого состояния его вывело системное уведомление, сопровождаемое праздничной фоновой музыкой: