Ситтин (СИ)

— Я не на стороне людей, если ты об этом, — сказал Грен. — Особенно тех, кто пытается забить до смерти помогающего им. Ты выжил чудом, если бы там не было слабого дорожного перекрестка, если бы ты до него не дотянул, ты бы умер в той деревне. А ты важен. Слишком многое на пересечении мира людей и мира муши завязано на тебя.

— Я не единственный мушиши Ямато.

— Такой — единственный, — твердо произнес Грен.

Гинко отвел взгляд.

— Чувствую себя самозванцем, — сказал он. — Ты говорил о Дороге. Я слышал о ней, но никогда не покидал Ямато. Где это место?

— Калифорния, Сан-Франциско, — ответила Туу-Тикки. — Ты в хорошей больнице, тебе восстановят руку, если захочешь — сделают рабочий протез левого глаза. Тебе придется пожить у нас, пока врач-физиолог не скажет, что твоя рука в порядке. Это будет нескоро.

— У меня нет денег на то, чтобы оплатить врача и гостиницу.

— Оплата не нужна.

— Я не могу долго находиться на одном месте. Муши слетаются на меня, как пчелы на нектар.

— На нашем ситтине хорошие защиты.

— И мне сказали, что в больнице нельзя курить. У меня есть… были папиросы, отпугивающие муши. Без них они меня облепят.

— Каков состав? — поинтересовался Грен. — Впрочем, тут действительно нельзя курить. Но посмотри вокруг — ты здесь почти сутки. Больше ли обычного тут муши?

— Нет, — Гинко покачал головой и поморщился. — Это меня удивляет. Так не должно быть. Они есть, но странные и мало.

— Возможно, дело в обилии металла вокруг, — предположил Грен. — Посмотри: ты лежишь на стальной кровати, в твоей руке стальная конструкция, у окон алюминиевые рамы, стены здания армированы железом. Может быть, все это отпугивает муши.

Гинко задумался.

— Я действительно никогда не был настолько окружен металлом, — сказал он. — Это интересно.

— Что тебе нужно? — спросила Туу-Тикки. — Особенная еда, книги, бумага и карандаши для записей?

Гинко покачал головой и поморщился.

— Я неприхотлив. Просто не голоден, Мидори-сан зря беспокоится. У меня до сих пор кружится голова и я не помню, кто меня избил и что было дальше. Врач сказал, это от удара по голове. Должно пройти. Эта штука, — Гинко здоровой рукой указал на выключенный телевизор, — мне тоже ни к чему. Я бы хотел побольше узнать про этот мир, про Дорогу и про ваш дом. И зарисовать здешних муши. Вы видите их?

— Я — только когда играю на арфе, — признался Грен.

— Я вообще не вижу, — пожала плечами Туу-Тикки. — Ты понимаешь Мидори-сан?

— Наполовину. Это сложно. Наверное, ее семья давно живет в этой стране.

— Скорее всего, — согласилась Туу-Тикки. — Наверное, я сейчас съезжу в магазин, привезу тебе карандаши, блокнотов и альбом, могу привезти что-нибудь вкусное. А Грен расскажет тебе про Дорогу и дом. Ты не против?

Грен погладил Туу-Тикки по плечу.

— Я не против, — сказал он. — Только, Гинко, как ты будешь писать левой рукой?

В дом-у-дороги Гинко вернулся через десять дней, как раз к началу цветения фруктовых деревьев. Грен поставил для него кресло в саду. Туу-Тикки по инструкциям из записей Гинко приготовила курительную смесь из трав и мхов. Правда, не все травы и мхи можно было так просто достать, выручил Чайна-таун. По дороге до дома Гинко, насупленный, как сыч, вертел головой, разглядывая улицы и людей на них. Вез его Грен. Спрашивать, бывал ли Гинко в таких больших городах, Грен не стал. И так было видно, что Гинко непривычно, интересно и страшно одновременно. По приезде Гинко некоторое время посидел в машине, которую Грен загнал в гараж.

— Никогда не видел таких домов, — признался Гинко. — Вы с Туу-Тикки-сан живете тут вдвоем?

— Мы и гости, — кивнул Грен. — Пойдем?

Грен забрал с заднего сиденья сумку с накопившимся за десять больничных дней вещами Гинко. В основном там были альбомы с корявыми зарисовками и блокноты с такими же корявыми записями. Одежду — рубашку-поло, ветровку, джинсы и кроссовки — купили к выписке. Кроссовки оказались великоваты, джинсы тоже — и без того не слишком плотного сложения, за время больницы Гинко еще похудел. С рукой на перевязи, заключенной в жесткий сетчатый пластиковый фиксатор, с коротким белым ежиком только начавших отрастать волос, с фиксирующей повязкой на ребрах, он выглядел еще более потерянным, чем на больничной койке.

— Здесь и правда очень немного муши, — сказал Гинко, оглядывая двор. Он попробовал шевельнуть пальцами правой руки и поморщился. — Больно. Что сказал врач? Когда срастутся кости?

— Не раньше чем через три месяца, — в который раз повторил Грен. — Считай, ты в отпуске по болезни.

Гинко хмыкнул и пошел к крыльцу. То, что разуваются тут в доме, его озадачило. Поклонившийся Кай удивил. Отершиеся о ноги коты удивили еще больше.

Туу-Тикки сидела в кабинете и занималась — Грен слышал, как она раз за разом повторяет какую-то гитарную пьеску, то и дело спотыкаясь при переходе от одной октавы к другой. Блики с поверхности бассейна играли на потолке и листьях лиан, превращая гостиную в лесную чащу.

— Пойдем, покажу тебе твою комнату, — позвал Грен, оглянувшись на Гинко.