Ситтин (СИ)

— В Накаи и в старосту. Но стрелы я забрал. Если люди хотят превратить свой дом в пепелище, не вижу оснований им мешать. Если они не понимают человеческого отношения — тем более. Гинко с них даже денег не брал.

— Сволочи, — вздохнула Туу-Тикки. — А мне в клинике пообещали, что смогут восстановить ему зрение полностью. Ты туда Дорогой прошел, по следу Гинко?

— Да. Там такая четкая кровавая цепочка. И перекресточек на полуострове, усиленный свежей кровью. Эти люди даже его короб и плащ сожгли, а что ценного было в коробе, пригреб себе Накаи. Мы с Каем искали, что осталось. Вот, нашли. Гинко долго будет в больнице?

— Пока не знаю, не спрашивала. Зависит от общего состояния. Пока рука срастется и заживет, пока курс физиотерапии закончится.

— Значит, Гинко у нас надолго.

— Тоже ведь… приполз умирать.

— Такой у нас дом, — Грен прижал к себе Туу-Тикки покрепче. — Дорого обойдется лечение?

— Первый Дом оплатит. Вообще дорого, да. Особенно если Гинко согласится побыть подопытным.

— Чего я не знаю о современной медицине? — спросил Грен.

— Думаю, многого, — улыбнулась Туу-Тикки. — Я же заключила контракт с клиникой экспериментальных методов лечения. У них очень хорошие результаты и они не связаны со страховыми конторами. Так вот, оказывается, они занимаются кибернетическими протезами. А у Гинко левого глаза нет. Давно нет, это не свежая травма. Мне предложили попробовать установить ему киберпротез. Завтра поговорю с Гинко, и если он согласится…

— Главное, чтобы согласился Гинко, — кивнул Грен. — Завтра поеду с тобой.

— Мангус — его лечащий врач — обещал найти для Гинко медсестру-японку. Но поехать все равно надо. Там как, обстановка сильно отличается от современной?

— Сильно, — кивнул Грен. — Не знаю, как в других местах, а на архипелаге самое начало промышленной революции, причем только в больших городах. Судя по тому, что я принес микроскоп Гинко и чашки Петри, что-то он о ней знает, но вряд ли много.

— Ну да, а у нас тут постиндустриальное общество. Еще и культурный шок. Интересно, у нас муши водятся?

— Спросим у Гинко завтра. Ты устала?

— Очень. Хотела позаниматься гитарой, но руки не поднимаются.

— Тогда я просто сыграю тебе.

— А я пока отчищу твои стрелы. Воды и губочки хватит?

========== 6 ==========

Грен с сочувствием смотрел на Гинко, лежащего на высокой койке в отдельной палате. Кислородные трубки у ноздрей, черно-синий синяк, растекшийся на всю правую половину лица, распухший нос, покоящаяся в странной металлической конструкции перевязанная правая рука, повязки на плече и на голове, какие-то датчики и провода… Гинко выглядел каким-то маленьким и потерянным, и щебечущая без перерыва японка-медсестра, пытающаяся уговорить его позавтракать, дела на улучшала: похоже, Гинко понимал ее от силы наполовину. Увидев посетителей, медсестра поприветствовала их и вышла.

— Привет, — сказал Грен, пододвигая для Туу-Тикки стул. — Я Грен. Я забрал твои вещи у Накаи. То, что от них осталось.

— Благодарю, — пробормотал Гинко. Его единственный глаз оказался нефритово-зеленым, с черным ободком вокруг радужки. — Кажется, я обязан вам жизнью.

Туу-Тикки пожала плечами.

— Скорее, Дороге, — сказала она. — Я — Туу-Тикки. Ты выбрался к нашему дому-у-дороги. Твои травмы оказались очень серьезными, и я отвезла тебя в больницу. А Грен вернулся по твоему следу.

— Что с дарящим плодородие? — напряженно спросил Гинко, повернувшись к Грену. — Накаи его убил?

— Не успел, — Грен покачал головой. — Я подстрелил его и искупал в том вареве, которое он готовил.

— Он варил отраву для муши, — сказал Гинко. — Если ты его ранил, рана не заживет.

— Не могу сказать, что сожалею об этом, — пожал плечами Грен. — Кажется, деревенские приняли меня за духа–защитника муши. Я велел им покинуть деревню и проследил, чтобы ушли все.

— Моя благодарность безмерна, — церемонно произнес Гинко. — Если бы Накаи уничтожил дарящего плодородие, вскоре вымерла бы вся местность.

— Я знаю, — кивнул Грен. — Я допросил Накаи.

— Но до ближайшего селения два с половиной дня пути, — продолжил Гинко. — Многие не дойдут.

— Я велел старосте взять самых слабых на повозки, — сообщил Грен. — Стрела в бедре способствует взаимопониманию. Подумать только, три стрелы и борзая собака — и все мигом стали понятливы и покладисты. Но мне любопытно, что случилось с дарящим плодородие, раз земли так обеднели?

— Период размножения, — объяснил Гинко. — Раз в пятьдесят лет он стягивает на себя все силы жизни в том округе, где живет, чтобы породить себе подобного. Два-три года скудности, а потом — изобилие вдвойне.

— Просто люди обладают слишком короткой памятью, — кивнул Грен. — Я понял. Лучше им вообще не селиться в той местности.

Гинко изучающе посмотрел на него.

— У тебя есть право решать за других?

Грен ответил ему таким же вдумчивым взглядом.