Ситтин (СИ)

Она открыла шкатулку, вдохнула запах — сирень, мох, свежая вода. Внутри, на живой моховой подстилке, лежали, сцепившись хвостами, лапами и языками, зеленовато-коричневые деревянные змейки и ящерицы, украшенные листьями.

— Что это? — спросила Туу-Тикки.

— Украшения, — объяснил Грен. Взял Туу-Тикки за руку, достал ящерку и обернул вокруг ее запястья. Ящерка прильнула к коже — гибкая, прохладная, с глазками из каких-то самоцветных камней. — Если носить их на коже и хранить во влажном мхе, они остаются гибкими и принимают любую форму.

Ожерелье Туу-Тикки надела сама. Древесина мгновенно нагрелась от тепла кожи. Ящерки постепенно переменили цвет — больше светлой зелени, меньше коричневого. Грен откинул верхний слой мха на крышку шкатулки. Под ним был другой, белый, с зелеными листьями, синими ягодами и белыми цветами.

— Вот еще одно. Тут два браслета, ожерелье и диадема.

— А люди думают, что эльфы делают украшения из металлов, — Туу-Тикки погладила белые лепестки.

— Не в Ллимаэсе. Там из металла делают только оружие и части музыкальных инструментов. Контакт металла с живым телом не одобряют — кто больше, кто меньше. Металл на коже не носит никто.

— Спасибо, что помнил обо мне, — сказала она.

Грен поцеловал ее ладонь.

— Я отведу тебя туда. Раз время течет настолько по-разному, мы можем уходить туда на недели, а тут пройдет всего несколько дней. На дни — а тут пройдут часы.

— Если меня там примут.

— Почему нет? — удивился он. — Ты сидхе, как и я, а налет человеческого в родных краях слетает очень быстро. Я бы хотел любить тебя на Острове Мхов. Там стволы обхватом в этот дом, кроны уходят в облака, а между стволами — белый, сиреневый, алый, серый, крапчатый мох. И ягоды во мху — у людей такие не растут. Я бы хотел заключить с тобой союз по обычаю сидхе, когда цветут деревья, в белом мхе у зеленой воды.

Туу-Тикки вздохнула от полноты чувств.

— Примет ли меня твой дед? — спросила она.

— Что ему останется? — изумился Грен.

Кай подошел к нему, положил длинную морду на плечо, лизнул в скулу. Грен потрепал собаку по голове. Духи принесли высокие прозрачные стаканы с пенящимся зеленым соком, поставили на столик. Пес сунулся было к ним, но Грен тихо зарычал на него, и Кай отошел к камину. Грен протянул стакан Туу-Тикки, взял свой, отпил, облизал губы.

— Слишком сладко для яблока.

— Яблоко и киви, — объяснила она. — Ты, наверное, совсем отвык от местной еды.

— Привыкну, — отмахнулся он. — У меня открылось необходимое для дорожника свойство — я не переборчив. Ты не знаешь, куда делись Кодзу и Доминик? Я был в таком раздрае в то время, что даже не заметил, когда они ушли.

— Вернулись в свой мир, — улыбнулась Туу-Тикки. — Освоились тут, отдохнули, Кодзу восстановился, Доминик набрал книг по личностной психологии, они выбрали планету, где Доминик согласен был жить, и ушли. Кодзу потом возвращался, они с Кадзутакой переводили какие-то деньги на счет дома. Не знаю, зачем.

— Кодзу, как мне показалось, человек, очень четко понимающий роль денег в этом мире, — объяснил Грен. — Для него такие вещи важны. Но мне кажется, они с Домиником больше к нам не придут.

— Не тот у нас дом, чтобы кто-то, кроме Эшу, мог здесь просто отдыхать, — согласилась Туу-Тикки. — Место умирания и возрождения. Кадзутака здесь даже курить не мог.

— А как же твои гостьи? Клуб вязальщиц?

— Они менее чувствительны. Но я, пожалуй, отменю встречи здесь, раз ты вернулся.

— Из-за меня — не стоит.

— Я не говорила про тебя ни слова, — Туу-Тикки прикусила губу. — Но этот дом такой же твой, как и мой, и как мне все это объяснять?

— Муж вернулся, — улыбнулся он.

— Муж? — поразилась она.

— Я хочу узаконить наши отношения не только по меркам Островов, — сказал Грен. — По здешним тоже. Так что давай на этой неделе съездим в муниципалитет за разрешением на заключение брака. И поженимся. Пригласим твоих сестер, моих братьев, Эшу, Дани, Дэна…

Туу-Тикки потрепала его по волосам.

— Нет уж. Не так скоро. Нам нужны кольца и мне нужно платье. Расскажешь мне, какие платья носят женщины-сидхе?

Грен лежал на спине, обнимая льнущую к нему во сне Туу-Тикки. В открытое окно вливались ароматы ночного сада, тихо-тихо, на самой грани слышимости, пел океан. Журчал ситтин — Грен слышал его магию. Где-то на холме жалобно крикнул пойманный Каем зверек — пес охотился. От размороженного мяса он отказался, собачий корм ему и не думали предлагать. Кай воспринимал как еду только то, что ловил сам. Это грозило сложностями в будущем: большой ситтин не настолько велик, чтобы его экосистема могла прокормить крупную собаку. С Каем надо будет договариваться. Или учить его охотиться на морских рыб и ходить с ним на берег.