Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве. Статьи и декларации 1952–1985

С другой стороны, именно под воздействием первого фактора в течение небольшого промежутка времени распались революционные сюрреалистические движения во Франции и Бельгии. За исключением Бельгии, где вышедшая из сюрреалистического движения группировка сохранила активную экспериментальную позицию⁴, все разбросанные по миру сюрреалистические тенденции пополнили лагерь мистического идеализма. Некоторых представителей революционного сюрреалистического движения объединил в своих рядах «Интернационал экспериментальных художников», действовавший в 1949–1951 годах в Дании, Бельгии, Голландии, а затем и Германии, чьим рупором был журнал “Cobra” (Копенгаген – Брюссель – Амстердам)⁵. Заслуга этих групп заключается в том, что они смогли осознать необходимость в подобной организации, продиктованную сложностью и масштабами современных проблем. Но отсутствие идеологической строгости, ограничение поля экспериментальной деятельности сферой пластических искусств и прежде всего отсутствие теории, устанавливающей условия и направления их опытов, привели к их исчезновению.

Леттризм во Франции начинался как полная противоположность всем известным эстетическим течениям, продолжающееся загнивание которых он столь верно анализировал. Ставя своей целью непрерывное создание новых форм во всех областях творчества, леттристская группировка в 1946–1952 годах вела весьма полезную агитацию. Но поскольку члены группировки полагали само собой разумеющимся, что структура новых эстетических дисциплин будет похожа на прежнюю, эта идеалистическая ошибка ограничила их производство ничтожным числом экспериментов. В 1952 году левое крыло леттристов самоорганизовалось в Леттристский интернационал и исключило из движения ретроградов. В рамках Леттристского интернационала вопрос о выработке новых методов вмешательства в повседневную жизнь обсуждался в условиях острой борьбы между разными тенденциями.

В Италии попытки в области создания авангардистской организации оставались связаны со старыми художественными воззрениями и даже не достигли точки теоретического выражения (единственным исключением может служить экспериментальная антифункционалистская группировка, которая в 1955 году основала наиболее влиятельную секцию Международного движения за имажинистский Баухаус).

Одновременно с тем во всем мире, от США до Японии, воцарилось бездумное подражание наиболее безобидным и вульгаризированным образцам западной культуры (представители американского авангарда, собранные в американской колонии в Париже, настолько подвержены конформизму, что он привёл их к полной идеологической, социальной и даже экологической изоляции). Что касается культурного производства народов, до сих пор находящихся под пятой культурного колониализма (причиной которому часто служит политическое угнетение), то даже если оно является прогрессивным по меркам своей страны, то в культурно развитых странах оно неизбежно играет реакционную роль.

Критики, которые положили в основу своей карьеры устаревшие творческие системы, притворяются, что обнаружили новые достижения в греческих фильмах или гватемальских романах. Их антиэкзотичная экзотика заключается в возрождении старых форм, давно используемых и уже исчерпанных в других странах; что служит, однако, главной цели экзотики: побег из реальных условий жизни и творчества.

Из культуры рабочих государств для нас сегодня представляют ценность лишь эксперименты Брехта в Берлине, поставившего под сомнение классическое понятие спектакля. Только Брехту удалось противостоять глупости правящего социалистического реализма. Сейчас, в момент распада социалистического реализма, мы можем ожидать большего от революционного вторжения интеллектуалов рабочих стран в реальные проблемы современной культуры. Поскольку ждановщина была чистейшим выражением не только культурной дегенерации рабочего движения, но и консервативной культурной позиции буржуазного мира, те, кто сейчас выступают на Востоке против ждановщины, вне зависимости от их субъективных намерений, не могут вести такое противостояние просто во имя большей творческой свободы, подобной свободе Кокто. Смысл отрицания ждановщины заключается в отрицании ждановского отрицания «ликвидаторов». Единственный способ преодоления ждановщины заключается в реальном осуществлении свободы, которая является осознанием нынешней необходимости.

Последние годы также были не более чем периодом беспорядочного сопротивления беспорядочному правлению реакционного слабоумия. Нас было не так много. Но мы не должны останавливаться на вкусах или незначительных результатах этого периода. Проблемы культурного творчества могут быть решены лишь в связи с новым подъёмом мировой революции.

Платформа предварительного противостояния