Сюрприз для Ловчего

Хриплый голос ворвался в сознание.

И она доверилась. Подняла руки, обхватила плечи мужа и подалась вперед. А он начал двигаться. Сначала осторожнее, но постепенно темп нарастал.

Ванда, движимая инстинктами, приподняла ноги и обвила ими спину мужа. Тот в ответ начал аккуратно и между тем страстно покрывать лицо Ванды поцелуями. Она жадно ловила ртом воздух, чувствуя, как что-то сильное нарастает внутри неё. Волна удовольствия прокатилась по всему телу, сметая всё на своём пути. И вот уже из горла Ванды вырвались первые стоны удовольствия, от каждого толчка Мортона она вскрикивала всё громче и громче. А муж ловил эти вскрики. И ждал победного, окончательного. Ванда изогнулась, своими бедрами приподнимая его, закусила губы и рухнула на матрас. Со стоном победителя рядом рухнул и Мортон.

Он ничего подобного никогда не испытывал… Ярко. Остро. Взрывоопасно.

Мортон повернул голову и посмотрел на жену.

Она стала ещё красивее, чем обычно. Если такое возможно…

Он протянул руку и убрал длинную прядь с её лица. Её губы дрогнули и расплылись в улыбке.

– Позволь мне омыть тебя, – с нежностью попросил он, удобнее устраиваясь на локте.

Ванда покраснела, когда поняла смысл его просьбы, и энергично замотала головой. У неё не было сил ответить.

– Но почему? К чему смущение? Мы теперь муж и жена, – настаивал Мортон, – между нами не должно стоять преград. К тому же, я тебя уже трогал там.

За последнюю неделю Ванда успела позабыть о дерзости Мортона.

– Это… Это неприлично.

– Кто такое сказал?

Ванда ничего не ответила, зажмурившись.

Мужчина довольно усмехнулся. Больше он её слушать не стал. Решил омыть жену – так и сделает. Но стоило ему сесть на кровати и повернуться к Ванде спиной, как услышал испуганный вскрик и тихо чертыхнулся.

– Мортон… Всевидящий! Что это?! Мортон? – в голосе Ванды слышалась нарастающая паника, и он поспешил обернуться к жене и успокаивающе положить руку на её плечо. Девушка села и теперь смотрела на него распахнутыми от ужаса глазами.

– Чего ты испугалась, глупая? – он надеялся, что его голос звучит ровно. Не было желания выдать себя. И одновременно всматривался в лицо женщины, которую только что страстно и самозабвенно любил.

– Ты спрашиваешь, чего я испугалась? – её голос окреп. – Милорд, да ваша спина сплошь покрыта шрамами!

– Я знаю.

– Как ты можешь так спокойно говорить об этом?

– А что мне прикажешь делать? – невольно его губы искривились в саркастической ухмылке. – Убиваться и бить челом?

Ванда с трудом приходила в себя от изумления. Когда она в порыве страстного влечения ласкала его спину, она обратила внимания на некие неровности, но и в страшном сне не могла предположить, что спина Мортона сплошь покрыта рубцами и шрамами. Маленькие и во всю длину, зажившие, тем не менее, они пересекали спину. И это привело ее в ужас. Что же пришлось испытать Мортону, если остались подобные рубцы на всю жизнь?

Мортон заметил страх, отразившийся в глазах девушки, и его лицо застыло. Ему не следовало обнажать спину. Он забылся и поплатился.

– Как погляжу, тебя ужасают мои шрамы? – насмешливо поинтересовался он.

Но Ванда не заметила насмешки в его словах. Она всплеснула руками.

– Конечно! Любого человека, у которого есть сердце…

Мортон не собирался слушать, как жена признается, что его отметины внушают ей отвращение. Даже для него это будет слишком.

Проходил уже. Знает.

– Простите, миледи, я больше не потревожу ваше зрение столь ужасным зрелищем! – прорычал он и поднялся с кровати.

Сначала Ванда не поняла, что произошло, и с нелепым видом моргала, но потом, заметив, с какой ожесточенной силой Мортон завязывает пояс халата, тоже вскочила на ноги, дрожащими руками отыскала на полу сорочку и натянула на себя.

– Ты остолоп! Невежественный мужлан! – обрушилась она на мужчину, не заботясь о выражениях. – Мне ещё никогда не приходилось встречать таких безмозглых баранов, как мой собственный муж! Ты что же решил, что мне противны твои шрамы? Что я без содрогания не смогу на них смотреть? О…

Ванда задохнулась и осмотрела комнату, лихорадочно выискивая, чем бы этаким запустить в нерадивого муженька. И первыми ей попались ромашки, невинно покоившиеся в вазе рядом с кроватью. Недолго думая, Ванда нагнулась и выхватила весь бутон, не замечая, как расплескалась вода, и, отводя душу, со всей силы запустила цветы в мужчину.

Тот от подобного безобразия ошалел. Отфыркиваясь и смахивая с себя беззащитные лепестки, он перешагнул через цветы, приблизился к Ванде, схватил её за плечи и рявкнул:

– Что ты себе позволяешь?

– А что ты себе позволяешь? Ты подумал, что я кисейная дамочка, во всем ищущаяся совершенства?! Ах, Всевидящий, какое безобразие? А это что такое? Лужица? Немедленно осушите её, я запачкаю туфельки! Мыши? Ай-ай, я так боюсь мышей! И тараканов! Откуда тут взялись тараканы?

– Перестань паясничать! – повторно рявкнул мужчина, крепче сжимая руки.