Сивилла

   – Какой-то эвфемизм, – печально ответила Сивилла. – Под «другими» вы имеете в виду других людей. Я не хочу знакомиться с ними. Зачем мне это?

   – Я уже объясняла зачем, – настаивала доктор. – Объясню еще раз. Выслушивание их действительно принесет пользу. Это решающий шаг к выздоровлению.

   Сивилла молчала, и доктор поняла, что задача оказалась еще труднее, чем представлялось.

   – Рано или поздно это должно произойти, – вновь начала доктор. – Так почему не сейчас? В конце концов, вы дали мне разрешение вести звукозаписи. Они предназначены не только для меня.

   – Я боюсь, – призналась Сивилла.

   По ее телу пробежала дрожь.

   – Прослушивание уменьшит ваши страхи.

   – Да неужели то, что я послушаю, остановит мои выпадения из реальности? – с отчаянием вопросила Сивилла.

   – В конечном итоге – да, – решительно ответила доктор. – Чем лучше вы будете узнавать другие «я», тем ближе мы подойдем к вашей интеграции в единое целое.

   Сивилла упала в кресло и исподлобья посмотрела на доктора. Зрачки ее глаз расширились еще больше. Она вцепилась в кресло и, полностью осознавая возможные последствия своего решения, пробормотала:

   – Хорошо, я согласна.

   Доктор встала со стула, стоявшего у изголовья кушетки, сунула руку в ящик стола и, держа в одной руке бобину с лентой, а другую руку положив на магнитофон, взглянула на Сивиллу:

   – Можно запустить эту ленту?

   На миг повисло молчание. Потом Сивилла кивнула.

   Доктор пощелкала клавишами магнитофона. Бобины закрутились. Сивилла, которая теперь сидела съежившись на краешке кушетки, думала: «Эти колеса катятся на меня».

   Голос с ленты произнес: «Я услышала звон стекла в химической лаборатории. Это напомнило мне про Лулу и про блюдо для пикулей. Я просто должна была побежать к двери вместе с Сивиллой».

   – Голос моей матери! – вскрикнула Сивилла. – Откуда вы раздобыли голос моей матери?

   Она бросилась к окну. На мгновение доктору показалось, что Сивилла превратилась в Пегги Лу, но, когда голос с ленты произнес: «Я побежала к двери вместе с Сивиллой и пошла с ней к лифту», Сивилла повторила своим собственным голосом, без каких-то физических изменений, которые говорили бы о присутствии Пегги Лу:

   – Это голос моей матери. Выключите его, я не выдержу. Вы сведете меня с ума. Я не готова.

   Доктор выключила магнитофон. Сивилла отвернулась от окна, вновь уселась в кресло и уставилась в пространство.

   – Это голос не вашей матери, – тихо сказала док тор. – Это голос Пегги Лу. Разрешите, я еще раз включу, чтобы вы удостоверились?

   И хотя Сивилла ничего не ответила, доктор вновь привела ленту в движение.

   Голос Пегги Лу произнес: «Я чувствовала, как Сивилла прижимает к себе нашу папку на молнии. Она сходила с ума, потому что лифт не приходил. Тогда выступила я. Это я вошла в лифт. Да, я!»

   – Что все это значит? – в отчаянии спросила Сивилла. – Выключите эту штуковину. – Доктор послушно выключила магнитофон. – «Наша папка на молнии», – пробормотала Сивилла, начиная расхаживать по кабинету. – Она считает, что владеет имуществом наравне со мной. Ах, доктор Уилбур, доктор Уилбур, что же мне делать?

   – Давайте просто послушаем, – предложила доктор, и бобины вновь стали вращаться, принося пугающие откровения вместе со словами Пегги Лу, льющимися в комнату.

   «Я ушла из лаборатории, – говорила Пегги Лу, – потому что не хотела, чтобы меня ругали за то, что я разбила эту посудину. Я ее не разбивала. Но ведь я ничего не разбивала и тогда, когда Лулу сказала, что я это сделала. В тот раз меня наказали. Да, наказали. Это было нечестно».

   – Выключите, выключите эту штуковину, – взмолилась Сивилла.

   В наступившей тишине Сивилла, ошеломленная ощущением нереальности происходящего, стала тихо вспоминать:

   – Я уже много лет и не думала об этом блюде для пикулей, а теперь вспомнила. Да, мать действительно наказала меня, хотя разбила его Лулу. Но откуда эта Пегги Лу знает про блюдо?

   – Пегги Лу является частью вас. Она защищала вас от гнева, который вы ощущали в связи с несправедливым наказанием, – ответила доктор.

   – Я не просила ее защищать меня. Я не хочу иметь с ней ничего общего, – резко сказала Сивилла.

   – Сивилла, – предупредила доктор, – вы проявляете такое сопротивление, что это не принесет вам ничего хорошего.

   – Опять это неприятное слово. – Сивилла попыталась улыбнуться, но без особого успеха.

   – Именно из-за блюда для пикулей, – объяснила доктор Уилбур, – Пегги Лу носится с идеей битья стекол.

   – Знаете, лучше бы она остановилась, – раздраженно ответила Сивилла. – Ведь за стекла, которые бьет Пегги Лу, приходится платить мне. Эта Пегги Лу мне не по карману.

   – Когда мы устраним травму, связанную с блюдом для пикулей, Пегги Лу прекратит это делать. Когда вы будете способны проявлять гнев самостоятельно, Пегги Лу станет с вами единым целым. Вы готовы продолжить?

   Доктор включила магнитофон. Вновь раздался голос Пегги Лу: «В химической лаборатории как-то странно пахло. Я сразу вспомнила старую аптеку в Уиллоу-Корнерсе, где я жила. Это там нас нашла мать Сивиллы, как раз после того, как мы переехали назад с фермы. Я тогда ужасно взбесилась. Я вааще хотела убежать».