Ска3очки

– Как… есть?… – не понял Братислав. – Ты же живой…

– Ты кусочек отломи, – поучил его каравай. – Я разрешаю, главное, крошки сбереги, ни одну не урони! В рубаху завяжи. Или в платок.

– А… тебе больно не будет? – с опаской спросил парень.

– Не, не боись! Ломай!

Братислав осторожно отломил кусочек, перекрестился, хлеб съел, а крошки в уголок чистой тряпицы завязал, в которую каравай завёрнут был.

– Гляди: как новенький! – похвастал тот.

Посмотрел юноша: а каравай-то и целый, словно не ломал его никто.

– Ну надо же! – удивился.

– Вот как! – гордо сказал хлеб. – Я – дар Божий, всему голова! Да ты ешь, ешь, главное, крошки в горстку собирай. Крошка – это доля твоя; чем больше крошек, тем больше у тебя силы, здоровья и удачи! Уразумел?

– Уразумел, государь каравай, – вежливо ответил Братислав. – Только как же я тебя на съедение Яге отдам??

– Даже в голову не бери! – отмахнулся хлеб. – Ты отломи половину и подай ей со словами: дарую тебе счастьем и долею, хлебом и солею, всем добрым, что имею, тебе даю. Увидишь, что будет.

– Хорошо, – согласился Братислав.

– Не забудешь?

– Нет, не забуду.

– Ну, ешь пока, – хлеб замолчал.

Съел Братислав ещё два кусочка, крошки в тряпицу завязал, на ходу воды глотнул из туеска, рот рукавом утёр, глядь: перед ним полянка. По ту сторону лес стоит частой стеной, а перед лесом – избушка с огородом. В огороде белки, зайцы, ежи хозяйствуют.

– Вот и Баба-Яга! – прошептал каравай.

– Божья коровка, твои детки в дому, Баба-Яга не повинна ни в чём! – опомнился парень. – Меня бабушка научила так сказать, ты уж прости её, не серчай!

Жучок подлетел к самому лицу парня, сердито помаячил перед глазами, потом направился ввысь и пропал в небесной синеве. Братислав медленно пошёл к избушке.

– Что говорить-то знаешь? – поинтересовался хлеб.

– Бабуля ничего не сказывала, – тихо ответил парень.

– Скажи там: избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом, – посоветовал каравай. – Ну, как-нибудь так… – и замолчал, от леса веяло жутью.

– Доброго здоровья тебе, Бабушка Яга! – крикнул Братислав. – Пусть жизнь твоя будет долгой, а дела – удачны!

– Нашёл, что Яге советовать! – проворчал хлеб. – Я же тебе сказал нужные слова!

– Слова должны от сердца идти, – возразил парень. – А про зад и перед в каждой сказке говорится!

– Бабушка! – крикнул он. – Я от своей бабули, от Веселины, пришёл, совета спросить да гостинца передать!

– Гостинца? – послышался сзади сочный женский голос.

Братислав резко обернулся: перед ним в ступе висела… Яга. Бабушкой её язык не поворачивался назвать: среднего возраста красивая женщина, черноволосая, румяная, с огненными глазами, на щеке – родинка. Только нос с горбинкой немного портил её облик. Но так, самую малость.

– У меня папа с гор был, – пояснила она, заметив взгляд парня. – Это от него мне досталось. Так что ты мне принёс?

– Я, ба… – начал и замер Братислав, не зная, как к ней обращаться.

– Зови меня Ядвина, – милостиво разрешила Баба-Яга. – Так меня мама звала. Тётушка Ядвина можно!

– Тётушка Ядвина, я тебе гостинец принёс от своей бабушки Веселины, прими, не побрезгуй!

Парень достал пироги, отломил половину каравая и с поклоном протянул Ядвине:

– Дарую тебе счастьем и долею, хлебом и солею, всем добрым, что имею, тебе даю!

– Хороший гостинец! – глаза Яги загорелись. – Ох, хороший!

Она схватила подарки и полетела в избушку, крича:

– Эй, белки, ставьте самовар! Чай пить буду! – и исчезла за дверью.

– А совет как же? – совсем растерялся Братислав.

– Я тебя предупреждал! – сердито сказал опять целый хлеб. – А ты «от сердца, от сердца!» – передразнил парня.

Но дверь избушки открылась, оттуда высунулась Яга и крикнула:

– Эй! Чего там застрял? Иди чай пить! Я дважды не приглашаю!

– А дважды и не надо! – обрадовался юноша и метнулся к избушке.

Ох, и славно они чайку попили! Яга – с пирожками да караваем, Братислав – с вареньем, мёдом да сушёными яблоками. Яга ему мясо предлагала, только из печи, но парень с испугом отказался: кто её знает, кого она там зажарила…

За чаем он свою историю рассказал, совета попросил, про сапоги-скороходы намекнул. Ядвина внимательно его выслушала, и вроде даже покраснела.

– Неловко-то как вышло, – пробормотала тихонько.

Парень не услышал, зато хлеб ухо востро держал:

– Что неловко вышло? – спросил.

– А тебе что за дело? – ничуть не удивилась Яга говорящему хлебу.

– А то и дело мне, что ты что-то темнишь, Яга! Рассказывай, что скрываешь?!

– Да кто ты такой, чтобы я перед тобой ответ держала?! – возмутилась она.

– Я теперь твоя часть! – заявил каравай. – Моя доля – твоя доля, моё счастье – твоё счастье! Вот сейчас прыгну в огонь – и ты сгоришь синим пламенем!

– Не пугай! – Яга хорохорилась, но заметно было, что слегка напугалась.

– Или в речку сигану – и ты утонешь! Ой, я и забыл: ведьмы не тонут! – съязвил хлеб. – Тогда голодной собаке себя отдам, а собака тебя съест, переварит и…

– Ладно, ладно, хватит! – остановила его Ядвина. – Расскажу.

И вкратце поведала, что в лесу произошло.

– Ну, моей вины в том особо нет, – констатировала. – Я сила нечистая, что хочу, то и ворочу.