Ска3очки

Бажена вцепилась в руку брата. Ей было очень трудно, дыхания не хватало, ноги были тяжёлые, но она и не думала жаловаться и вешаться Братиславу на шею. Упрямо бежала и бежала.

Братиславу казалось, что они промчались уже много вёрст, но хлеб утверждал, что ещё даже полпути не пробежали.

– Вы устали, вам надо подкрепиться, – заявил каравай. – Съешьте по кусочку!

Братислав отломил немного и передал хлеб сестре.

– Ай! – заорал тот. – Ты чего кусаешься?!

– Ой! – испугалась девочка. – А что?

– Ломать надо! Не кусать! Больно!

– Я отломлю, – Братислав отщипнул кусочек и передал Бажене.

– Вот вы где! – разъярённая колдунья очутилась перед ними. – А я никак найти не могла! Ну, сейчас я вас!

– Доставай соль! – шепнул хлеб Братиславу. – От вошек избавилась? – громко спросил.

Старуха рыкнула и приготовилась к броску.

– Зря, – сказал хлеб. – Вошки к богатству! Была бы ты богата, как вошь рогата!

Пока он говорил, Братислав достал четверговую соль и кинул её в старуху, крикнув:

– Соль тебе в очи, головня тебе в зубы, горшок промеж щек!

Та зашипела, оказавшись в облаке, из которого никак не могла выбраться. Беглецы опять помчались со всех ног, сил у них как будто прибавилось, за мгновение они пролетали целые вёрсты.

– Мы близко, близко! – ободряюще прохрипел каравай. – Ещё немного!

Но внезапно опять разгневанная Хозяйка леса преградила им путь.

– Попались! – зашипела она. – Уж сейчас-то вас я не отпущу!

– Ну, я не знаю, что ещё делать! – сказал хлеб.

Бажена спряталась за брата, вцепившись в его рубаху.

– Я знаю! – воскликнул Братислав. – Бегите быстрее! – в руке его оказалась дудочка.

Каравай с девчонкой рванули дальше, колдунья продолжала надвигаться на парня. Глаза её стали похожи на горящие угли.

– Ну, дудочка, играй! А ты – пляши! – и заиграл бодрую плясовую.

Старуха, сама того не желая, пустилась в пляс. Уж как её гнуло и корёжило – страсть! Но наброситься на парня она не могла: дудочка мешала. Братислав от одной песни переходил к другой, не менее весёлой, и ноги у колдуньи ни на миг не останавливались. Парень же тем временем не стоял на месте, а шёл и шёл по направлению к родному лесу. Пусть и медленно двигался, но верно. Одна беда – дыхания стало не хватать, но и у Шумской Майки нога за ногу заплетается, сама она обмирает, но пока замертво никак не падает. Вот уже Братислав всё медленнее играет, но и старуха еле ползёт, хотя когти и скрючивает.

Наконец юноша дудочку опустил, стоит, еле дышит: «Будь что будет! – думает. – Сестрёнка убежала, она в безопасности!»

Хозяйка леса плясать перестала, но даже шаг шагнуть не может – уморил её Братислав.

– Что эта негодница тут делает? – раздался громовой рёв.

Юноша обернулся – и обомлел: стоит огромный старик, в звериные шкуры облачённый, обросший, словно мхом, длинной бородой, а глаза его, как раскалённые уголья, горят. А рядом с ним – дева в богатой куньей шубе, отороченной белкою, вместо шапки – голова медведя, в руках держит лук со стрелами, направлен который прямо на Хозяйку леса. Взгляд девы не предвещает ничего хорошего.

– Как ты посмела сюда явиться?? – ещё грозней вопросил старик, а ратница нетерпеливо пальчиком на тетиве дёрнула, дескать, о чём тут говорить?! Стрелять надо!

– Погоди, жёнушка! – положил длань ей на плечо старик. – Ты что молчишь? Дар речи потеряла? – это он уже к Шумской Майке обратился. – Ты чего корячишься? Стой спокойно! И отвечай! Зачем ты здесь?

– Дедушка Святобор, я могу сказать! – храбро пискнула Бажена, которую Братислав и не заметил вначале.

– Ну, дитя человеческое, говори! – улыбнулся Святобор, верховный бог всех лесов земли.

– Она украла меня, посадила в темницу, морила голодом, обещала убить и кровь мою выпить! – отбарабанила девочка.

– А зачем ей было это надо, дитя? – звучным голосом спросила Зевана, покровительница зверей и охоты.

– Она на брате моём хотела пожениться, а он – нет!

– Не пожениться, а замуж выйти, – пробормотала колдунья, ноги которой ещё подёргивались в пляске.

– Что ты дрыгаешься?! – рявкнул на неё Святобор. – Успокойся!

– Она не может, государь Святобор, – сказал Братислав. – Я на дудочке-самогудке играл, она всё никак не остановится.

Зевана расхохоталась. Святобор улыбнулся:

– Вот оно что! Ну, гляжу, вы сами справились! Молодцы! Я тебе запретил появляться в наших лесах? Отвечай!

– Запретил, – с неохотой ответила колдунья.

– Говорил, что если увижу – накажу так, что неповадно будет?

– Говорил, – совсем тихо сказала она.

– А за что ты её, дедушка Святобор? – с любопытством спросила Бажена.

– А за то, девонька, что она молодых парней обольща…

– Кхм – кхм! – громко откашлялась Зевана.

– За то, что она людей до смерти доводила! – поправился могучий старец.

– И как ты её накажешь?

– Да превратить в лягушку и надуть, чтоб лопнула! – это уж хлеб свои пять копеек вставил.

– Это что за голос из низов? – удивился Святобор.

Хлеб выкатился вперёд.

– А, это ты, еда человеческая! – ухмыльнулся в бороду старик. – Вот выдумщик! Но так делать мы не будем, это нехорошо!

– Отпустите… – жалобно протянула колдунья. – Я больше не буду…