Скала Прощания. Том 2

– … Но, конечно, их красота, скорее… нечто искусственное, если вы понимаете, о чем я говорю, леди Мария. Я бы не хотел быть жестоким, но иногда, когда леди Нессаланта оказывается на ветру, пудра окружает ее, точно снег на вершине горы! – Рука Аспитиса мягко сдавила ее плечо, потом переместилась на другое, и он снова посмотрел на Мириамель. Попутно его пальцы мягко прошлись по ее шее. Она вздрогнула. – Поймите меня правильно, – продолжал Аспитис. – Я до самой смерти готов защищать честь и красоту женщин Наббана, но ничто в моем сердце не заменит естественную прелесть деревенских девушек. – Его рука снова коснулась ее шеи, легко и нежно, как птичье крыло. – Вы именно такая красавица, леди Мария. Я так рад, что встретил вас. Я уже забыл, что значит видеть лицо без пудры и всего прочего…

Комната начала вращаться. Мириамель выпрямилась, и локтем перевернула бокал с вином. Несколько капель, похожих на кровь, упали на ее салфетку.

– Мне нужно выйти на палубу и подышать свежим воздухом, – сказала Мириамель.

– Миледи, – с нескрываемой тревогой проговорил Аспитис, – вы себя плохо чувствуете? Я надеюсь, вам не повредило мое скромное угощение?

Мириамель махнула рукой, попытавшись его успокоить, сейчас ей хотелось только одного: оказаться подальше от этой слишком теплой и душной комнаты, полной сладких ароматов.

– Нет-нет, я просто хочу подышать свежим воздухом.

– Но там свирепствует буря, мидели, – возразил Аспитис. – Вы промокнете. Я не могу этого допустить.

Мириамель сделала несколько неверных шагов к двери.

– Пожалуйста, мне нехорошо, – прошептала она.

Граф беспомощно пожал плечами.

– Тогда позвольте мне хотя бы взять теплый плащ, который почти полностью защитит вас от влаги. – Он хлопнул в ладоши, призывая пажей, которые находились вместе с его слугой в маленькой комнатке, служившей одновременно кладовой и кухней. Один из мальчишек принялся искать подходящую одежду для Мириамель, а она стояла и с тоской на него смотрела. Наконец ей на плечи накинули шерстяной плащ с капюшоном, от которого пахло чем-то неприятным; Аспитис также надел плащ с капюшоном, взял ее за локоть, и они вместе стали подниматься на палубу.

Ветер заметно усилился, стремительные потоки дождя обрушивались на палубу, проходя через мерцавший свет фонарей, превращались в золотые водопады и тут же исчезали в темноте. Оглушительно гремел гром.

– Давайте хотя бы сядем под тентом, леди Мария, – воскликнул Аспитис, – иначе мы подхватим какую-нибудь ужасную лихорадку! – Он повел ее на корму, где над планширом был натянут гудевший под порывами холодного ветра тент в красную полоску. Рулевой в хлопавшем на ветру плаще поклонился, когда они нырнули под тент, но продолжал крепко держать румпель. Они устроились рядом на куче мокрых тряпок.

– Благодарю вас, – сказала Мириамель. – Вы очень добры. Я чувствую себя ужасно глупой – мне не следовало вас беспокоить.

– Меня беспокоит лишь то, что лекарство может оказаться опаснее болезни, – с улыбкой ответил Аспитис. – Если бы мой врач нас увидел, он бы начал лечить меня от воспаления мозга – я бы и глазом не успел моргнуть.

Мириамель рассмеялась, и тут же задрожала от холода. Но терпкий морской воздух заметно улучшил ее настроение. Она больше не боялась упасть в обморок – более того, сейчас чувствовала себя настолько лучше, что не стала просить графа Эдне и Дрина убрать руку, которой он заботливо обнял ее за плечи.

– Вы странная и пленительная девушка, леди Мария, – едва слышно прошептал Аспитис, и его слова едва не заглушил стонавший ветер. Мириамель ощущала его теплое дыхание на замерзшей коже около уха. – Я чувствую, что в вас заключена какая-то тайна. Неужели все сельские девушки такие загадочные?

У Мириамель совершенно определенно возникло два противоположных отношения к дрожи, охватившей ее тело. Страх и возбуждение смешались, образуя нечто опасное.

– Не надо, – наконец сказала она.

– Что не надо, Мария? – Несмотря на отчаянный рев бури, прикосновения Аспитиса оставались нежными и шелковистыми.

Шквал сбивавших с толку образов унес ветер – холодное отстраненное лицо отца, кривая улыбка молодого Саймона, берега реки Эльфвент, мерцавшие светом и тенями. Теплая кровь громко шумела в ушах Мириамель.

– Нет, – сказала она, высвобождаясь из цепкой руки Аспитиса.

Мириамель сделала несколько шагов вперед, вышла из-под тента и выпрямилась. Дождь тут же ударил ей в лицо.

– Но Мария…

– Спасибо за чудесный ужин, граф Аспитис. Я доставила вам много беспокойства и прошу у вас прощения.

– Вам нет нужды искать прощения, миледи, – заверил ее граф.

– Тогда я желаю вам спокойной ночи.

Мириамель постояла под порывами сильного ветра, неуверенной походкой пересекла палубу и по лесенке спустилась в узкий коридор. Распахнув дверь, она вошла в каюту, которую делила с Кадрахом, и помедлила в темноте, прислушиваясь к ровному шумному дыханию монаха, довольная, что он не проснулся. Через несколько мгновений она услышала шаги спускавшегося Аспитиса; потом открылась и закрылась дверь его каюты.