Скала Прощания. Том 2

Мириамель долго стояла, прислонившись спиной к двери. Ее сердце билось так быстро, словно она пряталась от смертельной опасности.

Неужели это любовь? Страх? Какие чары наложил на нее златовласый граф, что теперь она испытывала такие дикие чувства и страх? Она задыхалась, как загнанный заяц.

Мысль о том, чтобы лечь в кровать и попытаться заснуть, когда рядом на полу храпел Кадрах, показалась ей невыносимой. Мириамель слегка приоткрыла дверь и прислушалась, потом выскользнула в коридор и снова поднялась на палубу. Несмотря на то что дождь продолжался, буря, как ей показалось, начала стихать. Однако палуба все так же раскачивалась, и она смогла добраться до тента, только крепко держась за поручни, хотя заметила, что море заметно успокоилось.

Мириамель привлекли звуки беспокойной, но странным образом красивой мелодии, песня длилась, пронизывая ночную бурю, точно серебристо-зеленая нить. Она становилась то оглушительно громкой, то совсем тихой, и каждая следующая часть так сильно отличалась от предыдущей, что Мириамель уже не удавалось вспомнить, что было лишь мгновение назад, или понять, как могло существовать то, что как-то отличалось от происходившего в данный момент.

Ган Итаи сидела, скрестив ноги на полубаке и закинув голову назад, капюшон упал на плечи, а белые волосы разметал ветер. Она раскачивалась, закрыв глаза, словно ее песня была быстрой рекой и ниски требовались все силы, чтобы ее контролировать.

Мириамель надвинула капюшон и уселась под сомнительную защиту тента, чтобы ее послушать.

Ниски пела около часа, легко переходя от одной мелодии к другой. Иногда текучие слова напоминали стрелы, летевшие за борт, чтобы искриться и жалить, в другие моменты больше походили на самоцветы, ослеплявшие богатством своего многоцветия. Мелодия ни разу не прервалась, казалось, она рассказывала о мирных зеленых глубинах, о сне и приближении тяжелой успокаивающей тишины.

Внезапно Мириамель очнулась, а когда подняла голову, увидела, что Ган Итаи с любопытством смотрит на нее с полубака. Теперь, когда ниски перестала петь, рев океана стал странно ровным и лишенным мелодии.

– Что ты здесь делаешь, дитя? – спросила ниски.

Мириамель неожиданно смутилась. Никогда прежде ей не доводилось находиться рядом с поющей ниски, и теперь казалось, что она стала свидетельницей чего-то очень личного.

– Я вышла на палубу подышать свежим воздухом. Я ужинала с графом Аспитисом, а потом мне стало нехорошо. – Она сделала глубокий вдох и дрогнувшим голосом добавила: – Вы замечательно поете.

Ган Итаи лукаво улыбнулась.

– Это правда, в противном случае «Облако Эдны» не сделало бы столько благополучных рейсов. Конечно, ты права, но такова моя жизнь.

Мириамель бросила быстрый взгляд на морщинистое лицо Ган Итаи. Глаза ниски смотрели из-под белых бровей на брызги и волны.

– Почему Кадрах назвал вас тинук… – Мириамель попыталась вспомнить слово.

– Тинукеда’я. Потому что мы Дети Океана. Твой опекун образованный человек.

– Но что это значит?

– Мы живем в океане. Даже в далеком Саду мы всегда обитали там, где кончается земля. А после того как оказались здесь, некоторые Дети Навигатора изменились. Часть из них навсегда покинули море, мне очень трудно такое понять, это, как если бы кто-то перестал дышать и заявил, что именно так следует жить. – Она покачала головой и поджала тонкие губы.

– Но откуда пришел ваш народ?

– Издалека. Светлый Ард лишь последний наш дом.

Некоторое время Мириамель размышляла.

– Я всегда считала, что ниски подобны враннам. Вы очень похожи на вранна.

Ган Итаи рассмеялась свистящим смехом.

– Я слышала, – сказала она, – что некоторые животные, хотя и совсем разные, становятся похожими, потому что делают одинаковые вещи. Возможно, вранны, как и тинукеда’я, слишком долго жили, склонив головы. – Она снова рассмеялась, и Мириамель подумала, что ее смех нельзя назвать счастливым. – А теперь, дитя, – после паузы заговорила ниски, – твоя очередь отвечать на вопросы. Почему ты здесь?

Вопрос застал Мириамель врасплох.

– Что?

– Почему ты здесь? Я подумала над твоими словами и поняла, что не совсем тебе верю, – продолжала Ган Итаи.

– Но граф Аспитис верит, – довольно резко ответила Мириамель.

– Возможно и верит, но я другая. – Ган Итаи повернулась и посмотрела на Мириамель. Даже в тусклом свете фонаря черные глаза ниски мерцали, как антрацит. – Ответь мне.

Мириамель покачала головой и попыталась встать, но тонкая сильная рука сжала ее плечо.

– Извини, – сказала Ган Итаи. – Я тебя напугала. Позволь успокоить. Я пришла к выводу, что в тебе нет зла – во всяком случае для «Облака Эдны», – а меня прежде всего интересует благополучие корабля. Я считаюсь странной среди моего народа, потому что быстро принимаю решения. И когда мне нравится кто-то или что-то, этого для меня достаточно. – Она коротко рассмеялась. – Я решила, что ты мне нравишься, Мария, если тебя действительно так зовут. Если хочешь, пусть твое имя остается таким. Тебе не следует меня бояться, только не старую Ган Итаи.

Мириамель не выдержала: ночь, выпитое вино, Аспитис… и неожиданно расплакалась.