Скала Прощания. Том 2

– Ну, не надо, дитя, не надо… – Легкая рука Ган Итаи погладила Мириамель по спине.

– У меня нет дома. – Мириамель с трудом сдержала слезы и почувствовала, что готова рассказать вещи, которые следовало держать при себе, как бы ей ни хотелось разделить с кем-то свое тяжкое бремя. – Я… беглянка.

– И кто тебя преследует? – спросила Ган Итаи.

Мириамель покачала головой. Высоко взлетели брызги, нос корабля стал уходить вниз.

– Я не могу вам рассказать, но мне грозит ужасная опасность. Поэтому и пришлось спрятаться на корабле.

– А монах? Твой ученый опекун? Ему также грозит опасность?

Вопрос Ган Итаи заставил Мириамель задуматься. Ей следовало осмыслить многие вещи, но у нее всякий раз не хватало времени.

– Да, полагаю, и ему тоже.

Ниски кивнула, словно узнала именно то, что хотела.

– Не бойся, я сохраню твою тайну.

– И не расскажете Аспитису… графу?

Ган Итаи покачала головой.

– Моя личная преданность… тут все гораздо сложнее. Но я не могу тебе обещать, что он ничего не узнает. Он умен, владелец «Облака Эдны».

– Я знаю, – с чувством ответила Мириамель.

Между тем буря вернулась, дождь полил сильнее, и Ган Итаи наклонилась вперед, глядя на вспененное ветром море.

– Клянусь Домом Ве, они совсем недолго сохраняют спокойствие! Проклятье, какие они сильные! – Она повернулась к Мириамель. – Боюсь, настало время продолжить пение. Тебе лучше спуститься в каюту.

Мириамель смущенно поблагодарила ниски за компанию, встала и спустилась по скользкой лестнице с полубака. Гром ревел, точно зверь, рыскающий во тьме. Мириамель вдруг охватили сомнения: правильно ли она поступила, доверившись этому странному существу.

У люка она остановилась и склонила голову набок. У нее за спиной, в черной ночи, песня Ган Итаи вновь вступила в схватку с бурей, тонкая лента, что должна была сдержать разгневанное море.

Глава 24. Псы Эрчестера

Отряд Джошуа двигался на север вдоль побережья реки Стеффлод, направляясь вверх по течению от места ее слияния с Имстреккой, через заросшие травой луга с невысокими холмами, которые на обоих берегах постепенно становились все выше, принц со своими людьми скакали по речной долине с рекой посередине.

Стеффлод извивалась под мрачным небом, матово сияя, точно потускневшая серебряная жила. Сначала, как и у Имстрекки, песня реки оставалась приглушенной, но Деорнот подумал, что в ее шепоте может скрываться бормотание огромной толпы. Иногда голос воды становился громче, и возникало нечто, похожее на мелодию, чистую, словно последовательный перезвон колоколов. А через мгновение, когда Деорнот старался снова услышать звук, который привлек его внимание, он улавливал лишь шум и шорох воды.

Свет, игравший на поверхности Стеффлода, также оставался мечтательно переменчивым. Несмотря на тучи, вода мерцала, словно холодные яркие звезды перекатывались и сталкивались на дне реки. В другие моменты она начинала искриться, как если бы на самоцветах закипала пена. А потом – столь же внезапно – скрывалось солнце, и река становилась темной, подобно свинцу.

– Странно, не так ли? – сказал отец Стрэнгъярд. – После всего, что мы видели… боже мой, мир все еще может явить много нового, разве не так?

– В этом есть что-то очень… живое. – Деорнот прищурился. Завиток света скользил по поверхности реки, точно сияющая рыба, плывущая против течения.

– Ну, все это… хм-м-м… часть Бога, – сказал Стрэнгъярд, изобразив на груди знак Дерева, – поэтому, конечно, живое. – Он наморщил лоб. – Но я понимаю, что вы имели в виду, сэр Деорнот.

Долина, постепенно возникавшая перед ними, позаимствовала многие свои черты у реки. Сонные плакучие ивы стояли совсем близко к холодной воде и вздрагивали, склоняясь над ней, точно женщины, которые моют волосы. По мере того как всадники продвигались все дальше, река становилась шире, а ее течение медленнее. Берег зарос камышами, и птицы порхали с ветки на ветку, криками предупреждая своих сородичей о появлении чужаков.

«Чужаки, – подумал Деорнот. – Вот кто мы здесь. Как если бы покинули предназначенные для нас земли и вторглись в не принадлежащие нам владения».

Он вспомнил слова Джелой, которые та произнесла ночью, несколько недель назад, когда они впервые встретились в лесу:

«Иногда ваши люди становятся похожи на ящериц, греющихся под солнцем на камнях разрушенного дома и думающих: «Какое чудесное место кто-то для меня построил». – Ведьма хмурилась, когда это говорила.

«Тогда она сказала нам, что мы находимся в землях ситхи, – вспомнил он. – Теперь мы вновь оказались в их полях. Вот почему происходящее кажется мне таким странным».

Однако эти размышления не помогли Деорноту избавиться от неприятных ощущений.