Скала Прощания. Том 2

– Тебе ли об этом говорить, брат Кадрах. Граф дал нам каюту капитана, кормит за собственным столом и относится ко мне с огромным уважением. – Ее сердце ускорило свой бег, когда она вспомнила губы Аспитиса у своего уха и его нежные, уверенные прикосновения. – А ты лгал мне, продавал мою свободу, а потом ударил так, что я лишилась сознания. Только безумец может предлагать себя в качестве лучшего друга после такого.

Кадрах поднял взгляд и долго смотрел ей в глаза. Казалось, он что-то искал, и его поиски вызвали краску на ее щеках. Она скорчила гримасу и отвернулась.

– Очень хорошо, леди, – сказал он. Краем глаза она увидела, как он пожимает плечами и уходит по палубе. – Складывается впечатление, что теперь уже не учат добру и милосердию в церкви Усириса, – бросил он на ходу.

Мириамель сморгнула гневные слезы.

– Из нас двоих ты религиозный человек, Кадрах, а не я. В таком случае ты самый лучший пример! – Однако она не получила особого удовольствия от своих сердитых слов.

* * *

Когда Мириамель надоело наблюдать за толпой на причале, она спустилась в каюту. Там сидел монах, который мрачно уставился в пустоту. Мириамель не хотела с ним разговаривать, поэтому развернулась и снова пошла на палубу, где принялась расхаживать взад и вперед по «Облаку Эдны». Та часть команды, что осталась на борту, занималась подготовкой корабля к предстоящему путешествию, одни поднимались на мачты и проверяли состояние парусов, другие что-то чинили. Корабль должен был провести всего одну ночь на Винитте, поэтому матросы старались изо всех сил, чтобы успеть побывать на берегу.

Вскоре Мириамель оказалась у поручней, возле трапа, откуда наблюдала за спешившими куда-то горожанами. Прохладный влажный ветер трепал ее волосы, а она размышляла над словами Кадраха. Быть может, он прав? Она понимала, что Аспитис умеет говорить комплименты, но неужели ему на нее наплевать? Мириамель вспомнила первый вечер, проведенный на палубе, сладкие и тайные поцелуи, которые ему с тех пор удалось у нее украсть, и решила, что монах ошибся. Она не стала делать вид, что Аспитис любит ее всей душой – и сомневалась, что ее лицо снится ему по ночам, как он снился ей, – но была уверена, что нравится графу, а ничего подобного она не могла сказать о других знакомых ей мужчинах. Отец хотел, чтобы она вышла замуж за ужасного хвастливого пьяницу Фенгболда, а дядя Джошуа – чтобы сидела тихо и не создавала ему проблем.

«Но есть еще Саймон…» – подумала она, и серое утро вдруг стало теплее. Он был милым, пусть и немного глупым, однако смелым, не хуже любого известного ей дворянина. Однако он всего лишь поваренок, а она – дочь короля… впрочем, какое это имеет значение? Они в разных частях мира. И больше никогда не встретятся.

Что-то коснулось ее руки, она вздрогнула, резко обернулась и увидела Ган Итаи, которая на нее смотрела. Однако обычное лукавое выражение исчезло с морщинистого лица ниски.

– Девушка, я должна с тобой поговорить, – сказала Ган Итаи.

– Ч-что? – Выражение лица ниски вызвало у Мириамель тревогу.

– Мне приснился сон. О тебе – и плохих временах. – Ган Итаи наклонила голову, бросила быстрый взгляд на море, потом снова повернулась к Мириамель. – Сон рассказал мне, что тебе грозит опасность, Мири…

Ниски замолчала, глядя за плечо Мириамель. Принцесса наклонилась вперед. Либо она что-то неправильно услышала, либо Ган Итаи назвала ее настоящее имя? Но такого просто не могло быть: никто, кроме Кадраха, не знал, кто она такая, и она сомневалась, что монах стал бы кому-то рассказывать об этом на корабле – результат мог оказаться непредсказуемым, а они находились на корабле в океане. Нет, наверное, дело в необычной речи ниски!

– Привет! Прелестная леди! – раздался веселый голос со стороны пристани. – Сегодня дождливое утро, но не хотите ли вы погулять по Винитте?

Мириамель повернулась. Аспитис стоял у трапа вместе со своими воинами. Граф был одет в красивый синий плащ и начищенные сапоги. Его волосами играл ветер.

– О да! – воскликнула Мириамель, взволнованная и довольная, радуясь возможности покинуть надоевший корабль. – Я сейчас спущусь!

Она обернулась и обнаружила, что Ган Итаи исчезла. Мириамель недоуменно нахмурилась. Она вдруг вспомнила про монаха, сидевшего с каменным лицом в каюте, и ей стало его жалко.

– Может быть, мне стоит пригласить брата Кадраха? – спросила она.

Аспитис рассмеялся.

– Конечно! Нам пригодится святой человек, который поможет отказаться от искушений! В таком случае мы вернемся с несколькими монетками в кошельках!

Мириамель сбежала вниз за Кадрахом. Он бросил на нее странный взгляд, взял толстый плащ и молча последовал за ней к лестнице.

Поднялся ветер, и дождь пошел сильнее. Если поначалу Мириамель нравилось просто идти рядом с красивым общительным графом вдоль палаток, вскоре ее возбуждение, вызванное уходом с корабля, стало проходить. Несмотря на толпу, узкие улочки Винитты казались печальными и серыми. Когда Аспитис купил венок из колокольчиков у торговца цветами и нежно надел его ей на шею, она лишь улыбнулась в ответ.