Скала Прощания. Том 2

Тонкий луч света, падавший из щели в дверном проеме, вспыхнул в волосах Аспитиса, который прижался к Мириамель. А что, если кто-то войдет? На дверях не было засова. Она начала сопротивляться. Он неправильно понял причину ее страха и стал шептать успокаивающие слова о ее красоте.

Каждый локон его волос был необычным и разным, как дерево. Его голова казалась лесом, темные очертания тела высились над ней, точно далекая гора. Мириамель тихо заплакала, не в силах противиться неумолимости.

Время скользило в тенях, и Мириамель казалось, что ее куда-то уносит сильное течение. Аспитис снова заговорил.

Он любил ее, доброту, разум и очарование.

Его слова, подобно ласкам, были слепыми, но воспламеняли. Мириамель не волновали комплименты, но она чувствовала, как ее сопротивление растворяется перед его силой и уверенностью. Он заботился о ней, хотя бы немного. Он мог спрятать ее в темноте, закрыть, точно плащом. И она исчезнет в глубинах надежного леса, пока мир снова не станет нормальным.

Корабль тихонько покачивался на волнах.

Он защитит ее от тех, кто может причинить ей вред, сказал он. Он никогда ее не бросит.

Наконец Мириамель ему отдалась. Она ощутила боль, но были еще и обещания. Она ни на что большее не рассчитывала. В некотором смысле этот урок мир уже ей преподал.

* * *

Полная новых странных ощущений, не испытывая удовлетворения ни от одного из них, Мириамель тихо сидела за обеденным столом напротив Аспитиса и возила вилкой еду по тарелке. Она не понимала, зачем граф заставил ее прийти и находиться с ним в этом ярко освещенном свечами помещении. Не понимала, почему совсем не чувствовала влюбленности.

В дверь постучал, а потом вошел солдат.

– Мы поймали его, милорд, – сказал он.

Его удовлетворение относилось к исправленной ошибке, которую они допустили ранее, когда монах сумел сбежать. Мириамель, сидевшая напротив графа Аспитиса, напряглась.

Солдат отступил в сторону, и два его товарища втащили Кадраха, который висел между ними. Монах с трудом держал голову. Возможно, они его избили? Мириамель почувствовала жалость и тошноту. В каком-то смысле она рассчитывала, что Кадрах исчезнет и она больше его не увидит. Когда Кадраха не было рядом, ненавидеть его становилось заметно легче.

– Он пьян, лорд Аспитис, – сказал солдат. – В стельку. Мы нашли его в «Уже с перьями», в восточной части доков. Он купил себе место на торговом корабле из Пердруина, но напился и проиграл его.

Кадрах поднял затуманенный взор, и его лицо исказила гримаса отчаяния. Даже со своего места за столом Мириамель чувствовала запах вина.

– Я бы его от-тыграл, да. От-тыграл бы. – Он покачал головой. – Может, и нет. Удача ушла. Вода стала подниматься…

Аспитис встал, обошел стол, протянул руку, взял монаха за подбородок и сжал его сильными пальцами так, что у Кадраха покраснели щеки. Он заставил его поднять голову, и их взгляды встретились.

Граф повернулся к Мириамель.

– Он уже поступал так прежде, леди Мария?

Мириамель беспомощно кивнула. Она бы очень хотела оказаться сейчас в другом месте.

– Так или иначе.

Аспитис вновь посмотрел на монаха.

– Какой странный человек. Почему бы ему просто не покинуть службу у вашего отца, а не убегать, как вору? – Граф повернулся к слуге. – Ты уверен, что у нас ничего не пропало?

Слуга кивнул.

– Ничего, милорд.

Кадрах попытался высвободить подбородок из пальцев Аспитиса.

– У меня было золото, – пробормотал монах. – Ничего не крал. Нет нужды убегать… – Он бросил неуверенный взгляд на Мириамель, и в его голосе появилось отчаяние. – Опасность… буря до нас доберется. Опасно.

Граф Эдны выпустил подбородок монаха и вытер пальцы о скатерть.

– Он боится шторма? Я знаю, он плохой моряк, но все же… это очень странно. Будь он моим слугой, я бы крепко его выпорол за такие фокусы. И все же он определенно должен быть наказан за побег от своей невинной воспитанницы. Кроме того, он больше не должен делить с вами каюту, леди Мария. – Граф Аспитис ободряюще улыбнулся. – Возможно, он сошел с ума или им завладела пьяная фантазия. Он говорит о какой-то опасности, но, на мой взгляд, опасность исходит от него самого. Он останется в заключении на корабле, пока я не верну вас в Наббан, а его мы передадим в руки Матери Церкви.

– В заключении? – спросила Мириамель. – Но это совсем не…

– Я не могу оставить его на свободе, чтобы он причинял вам горе или тревожил, миледи. – Аспитис повернулся к солдату. – Трюм будет для него самым подходящим местом. Дай ему хлеба и воды и надень ножные кандалы.

– О нет! – Мириамель пришла в ужас.

Она презирала монаха и его трусливое предательство, но мысль о том, что живой человек будет жить на цепи, в темном трюме…