Скала Прощания. Том 2

Вскоре неприметный коридор привел их в большую комнату с высоким потолком, однако, если не считать подвижных стен, она ничем не отличалась от комнаты любого хорошего дома. Бирюзовый цвет ткани у входа почти незаметно переходил в ультрамарин. Низкий стол из темного дерева стоял возле одной из стен, вокруг него лежали подушки. На столе лежала дощечка, выкрашенная в разные цвета, Саймон сначала решил, что это карта, но почти сразу узнал доску для игры в шент, которую видел в руках у Джирики в его охотничьем домике, и вспомнил вопрос Адиту. Игровые фишки, догадался Саймон, лежали в изящной деревянной шкатулке рядом. Кроме того, стол украшала каменная ваза с единственной веткой цветущей яблони.

– Пожалуйста, присаживайся, Снежная Прядь. – Адиту взмахнула рукой. – Полагаю, к Джирики пришел гость.

Прежде чем Саймон успел последовать ее предложению, дальняя стена комнаты зашевелилась, затем один ее участок взлетел вверх, словно его вырвали. Ситхи, одетый в ярко-зеленое, с волосами рыжего цвета, заплетенными в косу, вошел в комнату.

Саймона удивило, как быстро он узнал дядю Джирики, Кендрайа’аро. Ситхи что-то хрипло бормотал – он был в ярости, – впрочем, Саймон не сумел увидеть на его лице никаких эмоций. Затем Кендрайа’аро поднял взгляд и увидел Саймона. Его угловатое лицо побелело, словно кровь отхлынула от щек, как вода из перевернутого ведра.

– Sudhoda’ya! lsi-isi’ye-a Sudhoda’ya! – задыхаясь, прошипел он, и его голос был настолько полон удивления и гнева, что у Саймона возникло ощущение, будто он принадлежит кому-то другому.

Кендрайа’аро провел тонкой, украшенной кольцами рукой по глазам и лицу, словно пытался стереть образ неуклюжего Саймона. Когда у него не получилось, дядя Джирики зашипел, почти как разъяренная кошка, повернулся к Адиту и начал что-то очень быстро говорить на тихом, текучем языке ситхи, впрочем, прекрасно передававшем его возмущение и ярость. Адиту выслушала его тираду с застывшим лицом, но ее большие золотые глаза широко раскрылись – однако в них не было страха. Когда Кендрайа’аро закончил, она спокойно ему ответила. Ее дядя снова повернулся к Саймону, сделал серию странных коротких жестов, изгибая пальцы и слушая размеренный ответ Адиту.

Кендрайа’аро глубоко вздохнул, постепенно им овладело противоестественное спокойствие, и он застыл точно каменная статуя. Лишь яркие глаза оставались живыми и горели на лице, словно лампы. Через несколько мгновений полной неподвижности он вышел из комнаты без единого слова или косого взгляда и беззвучно зашагал к выходу из дома Джирики.

Саймона потрясла сила гнева Кендрайа’аро, который он даже не пытался скрыть.

– Вы что-то говорили относительно нарушения законов?.. – сказал Саймон.

На губах Адиту появилась странная улыбка.

– Сохраняй мужество, Снежная Прядь! Ты Хикка Стайа. – Она провела пальцами по волосам, и это движение показалось Саймону удивительно человеческим, а потом указала в ту сторону, откуда появился ее дядя. – Давай войдем к моему брату.

Они шагнули в солнечный свет. Комната также была из трепещущей ткани, но одна длинная стена поднята наверх, до самого потолка; далее гора уходила вниз на дюжину шагов, и там виднелась тихая спокойная заводь, которую образовала все та же река, широкий пруд с узким проливом, окруженный камышом и дрожавшими осинами. В центре с камня на камень прыгали маленькие красно-коричневые птички, точно победители на бастионах поверженной цитадели. На берегу грелись в лучах солнца, проникавшего сквозь деревья, несколько черепах.

– Вечерами здесь замечательно стрекочут сверчки.

Саймон повернулся и увидел Джирики, который стоял в тени, в противоположном конце комнаты.

– Добро пожаловать в Джао э-тинукай’и, Сеоман, – сказал он. – Я рад нашей встрече.

– Джирики! – Саймон бросился вперед, не успев даже подумать, и заключил стройного ситхи в объятия. На мгновение принц напрягся, но сразу расслабился. – Ты так и не попрощался, – сказал Саймон и смущенно отстранился.

– Ты прав, – не стал спорить Джирики.

Он был в длинном свободном одеянии, сшитом из тонкой синей ткани, туго завязанном на поясе широкой красной лентой. Лавандовые волосы, заплетенные в две косы, спускались на плечи, на голове их скреплял гребень из бледного полированного дерева.

– Я бы умер в лесу, если бы ты мне не помог, – неожиданно сказал Саймон и смущенно рассмеялся. – Ну, если бы не пришла Адиту. – Он повернулся, чтобы на нее взглянуть, сестра Джирики не сводила с него глаз и кивнула, соглашаясь. – Я бы умер. – Только сейчас Саймон понял, что говорит правду.

Он уже начал прощаться с жизнью, когда Адиту его нашла – с каждым днем все больше удаляясь от живых людей.

– Итак. – Джирики сложил руки на груди. – Для меня честь, что я сумел тебе помочь. Однако мои обязательства еще не закрыты. Я должен тебе две жизни. Ты мой носитель Стрелы, Сеоман, и таковым останешься. – Он посмотрел на сестру. – Бабочки уже собрались.

Адиту ответила ему на их напевном языке, но Джирики поднял руку.

– Говори так, чтобы Сеоман нас понимал. Он мой гость.