Скала Жнеца

– Беа попросила встретиться с ней. Я понятия не имею, почему она решила поговорить именно там и немедленно. Настроение у нее было странное, она все твердила, что нужно все исправить. – Джо хмурится. – Но мы все прояснили, клянусь. Я обещала рассказать тебе на следующий день, и ее это удовлетворило.

– И ты оставила ее на пляже?

– Да. Она сказала, что сходит за вещами, а потом придет на виллу. Хотела устроить всем вам сюрприз.

– А как же это? – Хана достает из кармана разбитый телефон Беа. – Я нашла его в твоей комнате. – Ее голос ломается. – Ты взяла ее телефон, Джо. Вместо того чтобы отдать его полиции. Ты сломала его, вытащила карту памяти. Зачем?

Джо потрясенно смотрит на нее:

– Я его не разбивала, а уже нашла таким тем утром, когда обнаружили Беа. Я увидела его под горшком с растениями в павильоне для йоги. Карты памяти в нем уже не было.

Хана размышляет над ее словами, и в уголке сознания зарождается одна мысль.

– Вот, значит, что ты искала в павильоне после моего разговора с детективом. Я тебя видела. Ты понимала, как будет выглядеть ваша переписка, когда выяснится, что именно ты встречалась той ночью с Беа. Как это будет выглядеть без контекста.

От ее слов Джо ежится.

– Да, и я чувствую себя полной сволочью, Хана, но я не знала, что еще делать. Я не нашла карту памяти, честное слово. Либо она до сих пор где-то там, либо ее забрал тот, кто разбил телефон. – Она встречается с Ханой взглядом. – Я поступила глупо, импульсивно, как всегда, но и пальцем не тронула Беа. Ты сама это знаешь.

– Но ты бросила Лиама…

Хана никогда прежде не слышала в голове такого громкого жужжания, словно череп наполнен стайкой крохотных злобных мух.

Джо не отвечает, просто делает шаг в ее сторону, но Хана отшатывается, вставая на траву.

– Ты его бросила, Джо, – выплевывает Хана. Жужжание в голове превращается в странный заряд электричества. – Ты оставила его там умирать.

Она представляет, как Джо могла бы рассказать ей о последних минутах Лиама. Как его везли в больницу, домой. Вспоминает похороны. И недели, последовавшие за этим.

В ее голове проносятся мгновение за мгновением, и Джо отняла их все, теперь Хана всегда будет вспоминать об этом с ненавистью.

А хуже всего, что Джо украла у нее единственную оставшуюся ценность.

Память о Лиаме.

– И думаешь, тебе это сойдет с рук? Ты украла у меня все, вот что ты сделала. Забрала все.

– Не понимаю, о чем ты…

Джо не смотрит на нее, и Хана понимает почему. Джо, как никто другой, знает, что она всегда обкрадывает людей. Джо украла ее хобби, друзей, все присвоила себе. На короткое время Джо ощущала прилив энергии только потому, что кого-то победила.

– Тогда я тебе объясню.

Хана перечисляет все, хладнокровно, жестко: все мелочи, которые лишь ее сестра может считать важными или вообще помнить. Припоминает язвительные комментарии Джо, и как та занялась фигурным катанием только потому, что им занималась Хана, и как тренировалась, пока не превзошла сестру. Как выставлялась перед Беа, когда у нее что-то получалось, и как пыталась невзначай принизить чужие достижения, когда их хвалил кто-то другой.

Слова продолжают литься. Хана чувствует жар, череп раскалывается.

Джо смотрит на нее молча, но ее поза слишком красноречива – плечи поникли, голова опущена. Слова достигли цели. Наконец-то что-то пробило барьер.

– Прости, – в конце концов говорит она, захлебываясь слезами. – Мне страшно жаль.

Это худшее, что она могла бы сказать. Хана хочет услышать в ответ что-нибудь более существенное, с чем могла бы поиграться и опровергнуть. Ей не нужны извинения Джо, они вызывают жалость, а этого ей точно не нужно. От жалости она чувствует себя глупой и никчемной, а ей хочется отхлестать Джо по щекам.

Хана не собиралась этого делать и удивляется самой себе, ведь она никогда не бросалась в схватку, всегда убегала от нее. Беа и Джо скорее подрались бы на диване, но только не она.

Шагнув вперед, Хана грубо хватает Джо за руку:

– Вот только мне не кажется, что тебе жаль.

Джо съеживается:

– Прекрати, мне больно.

Она пытается вырваться. Тушь размазывается под глазами водянистыми черными потеками.

– Нет, – отвечает Хана. Жужжание черных мух в голове окончательно ею овладевает. – Я хочу, чтобы ты сказала это как следует.

– Пожалуйста, Хана, – умоляет Джо, пытаясь выдернуть руку. – Ты меня пугаешь.

Но Хана как будто ее не слышит. Глядя Джо в лицо, в наполненные страхом глаза, она охвачена лишь одним чувством – мощным ощущением власти.

– Хана…

Но Хана молчит.

Она сжимает руку Джо еще сильнее, так что чувствует под кожей твердые кости.

68

– Тебя.

Только это и способна произнести Элин. Какое-то странное ощущение сдавливает грудь, как будто из-под ног выдернули ковер, только где-то внутри.

– Да, она защищала меня, Элин. Как старшая сестра.

Его голос дрожит.

Элин пытается взять себя в руки. Не осуждай. Ты не в том положении, чтобы осуждать.

– И что тогда произошло? – мягко спрашивает она. – Когда она была на острове?

– Когда мы были на острове. Я тоже там был. Мы поехали вместе.

Элин хмурится:

– Но на фотографии, которую я нашла… Тебя там не было.