Скандал в семействе Уинтерли

— Садитесь, не стойте в углу. Хотите пристыдить меня своей притворной скромностью?

— Конечно нет, милорд. Какое право имеет мистер Картер поучать тех, кто старше и лучше его?

— О, не лукавьте. Ваша прежняя служба научила вас куда большему, чем вы делаете вид.

— Прежняя служба, милорд? Какая работа могла научить бедного клерка такой смелости?

— Свежие шрамы и неровная походка стали слишком привычным делом после Ватерлоо, так что, делая вид, будто вы не имеете к этому отношения, вы скорее привлекаете внимание, чем избегаете его, Хэнкорт. К тому же, живя под крышей своего дяди, вам придется называть себя своим настоящим именем, не так ли?

— Это мой дядя выдал меня каким-то образом?

— Нет, ваш отец. Вы его точная копия в этом возрасте, — хмуро произнес виконт, как будто старался не держать на него обиду. — Ваши волосы немного темнее, вы стройней и, пожалуй, выше, но это потому, что до ранения вы вели активную жизнь.

— Я не мог знать, похож на него или нет. В Линейр-Хаус не осталось ни одного портрета моего отца, а сам я не помню, как он выглядел.

Все это были пустые формальности, поэтому Кольм напрягся, ожидая приказа впредь держаться подальше от семейства Уинтерли. Слава богу, виконт не знал о злополучной выходке Верити и о том, какую роль в ней сыграл он и мисс Уинтерли в ту ночь, которую он так старался забыть.

— Вам надо навестить крестную вашего покойного отца, — сказал лорд Фарензе. — У нее есть очень хороший портрет, написанный, когда лорд Кристофер был совсем молод. Он-то и подтвердил мои подозрения насчет вас.

— И что теперь? — с вызовом бросил Кольм, потому что больше не мог сидеть здесь, ерзая в кресле в ожидании, когда этот человек решит, надо ли ненавидеть его за то, что он сын своего отца.

Принесли вино, и Кольму пришлось вооружиться терпением. Сдержав вздох, он смотрел, как наполняли дорогим вином его бокал.

— Я предпочел бы, — начал лорд Фарензе, — чтобы вы не встречались с моей дочерью ни в ту ночь у Дернли, ни в парке на следующее утро, но что сделано, то сделано.

Одна радость, что отец мисс Уинтерли не знал о злополучном маскараде на Кавендиш-сквер.

— Вы мало что можете предложить женщине, не говоря уже о моей дочери, но вы слишком долго оставались с ней наедине, прежде чем я появился и вернул ситуацию в лоно приличий.

— Это правда, — осторожно признал Кольм.

— Однако вы оставались в библиотеке, хотя знали, что на всей земле вы последний из мужчин, с которым она могла бы оставаться наедине.

— Я уже пообещал, что буду молчать.

Кольма глубоко оскорбило недоверие лорда Фарензе. Ему захотелось вскочить на ноги и в благородном негодовании выйти вон, но годы армейской дисциплины заставили остаться на месте. Разве не должен он узнать своего врага? А в том, что лорд Фарензе считает его таковым, не оставалось сомнений. Он отказывался относиться к обещанию Кольма как к слову чести.

— Я видел, как вы смотрели на мою дочь, и, как бы вы ни старались это отрицать, в ваших жилах течет дурная кровь. Даже если бы вы были богаты, как Крез, вам пришлось бы отчаянно бороться, чтобы я согласился на ваш брак с Ив. Даже если бы вы с ней любили друг друга до беспамятства, мне бы и в голову не пришла такая возмутительная идея. Стоит мне представить все насмешки и подозрения, которые вызвал бы в обществе подобный брак, и я содрогаюсь. Не приближайтесь к ней, Хэнкорт, и может быть, тогда я признаю, что вы лучше лорда Кристофера.

— Я встречался с мисс Уинтерли только дважды, и вы всерьез полагаете, что я вижу в ней возможность поправить свои дела? Я не помню, чтобы во время нашего краткого знакомства делал ей предложение, и, раз уж вы не уважаете моего слова, вам придется просто поверить, что я вовсе не собираюсь делать его в будущем.

— Вы не хотите на ней жениться? — спросил хозяин дома, как будто его искренне удивляло, что молодой человек в здравом уме не хотел бы этого сделать.

Конечно, он был совершено прав, но Кольм очень рано понял разницу между желанием что-то иметь и возможностью это получить и не мог спорить с фактами. С чего бы мисс Уинтерли его любить, даже если бы он сделал такую глупость и полюбил ее? Ему вдруг вспомнилось, как в момент опасности она прижималась к нему, с какой страстью отвечала на его поцелуи. Но сейчас он сидел напротив ее отца, и, если бы тот прочитал его мысли, он вызвал бы его на дуэль или, отхлестав хлыстом, выгнал из дома.

— Нет. Но даже если бы я хотел, то должен признаться, что, если бы за моей сестрой ухаживал такой нищий бродяга, как я, я сдвинул бы горы, лишь бы остановить его. Если я когда-нибудь случайно встречу вашу дочь, лорд Фарензе, я буду всячески избегать ее.

— О нет, нет, только не это. Она сразу поймет, что это я предупредил вас, и будет настаивать, что должна поговорить с вами, словно вы самый интересный молодой человек на свете. Разве вы не знаете, Хэнкорт, как упорны бывают молодые дамы с характером, когда хотят сделать по-своему.

— По правде сказать, на полях сражений они встречаются крайне редко.

— Но в Брюсселе прошлой весной их было предостаточно.