Скандал в семействе Уинтерли

Дядю Хорэса любезно, но твердо сопроводили по следующему пролету широких ступеней и дальше по коридору в прекрасные покои, отведенные хозяйкой для герцогской четы. Кольм надеялся, что скоро сможет удалиться в свою комнату зализывать раны, чтобы к обеду собраться с силами и играть роль племянника герцога Линейра.

— Очень уютно, — сказал герцог, с некоторым беспокойством оглядывая приготовленные для него великолепные покои, как будто его в любой момент могли объявить мошенником и отправить на чердак. — Надеюсь, Кольм расположится где-то поблизости, миледи? Моя жена считает, что нога беспокоит мальчика сильнее, чем он готов признать, поэтому нам не хотелось бы, чтобы ему пришлось бегать вверх-вниз по лестнице в одной из ваших прекрасных башен, Фарензе, если вы не против. Позволю себе сказать, что он может разместиться в этих же прекрасных просторных покоях, если вы ограничены в свободном пространстве.

На миг леди Фарензе удивленно застыла при мысли, что у нее может не хватить места, словно речь шла о размещении целой армии.

— Вы наши почетные гости, ваше высочество. Мистеру Хэнкорту будет предоставлена серебряная комната, расположенная чуть дальше по коридору.

— Благодарю вас, миледи, — чистосердечно ответил Кольм и тут же поймал на себе колючий взгляд хозяина, как будто тот услышал в его словах нечто такое, чего он в них не вкладывал.

Он мысленно чертыхнулся в адрес отца, который сбежал с женой этого человека — в каком бы состоянии ни находился в то время их брак — и тем самым выстроил непреодолимую преграду между ним и семейством Уинтерли.

— Мистер Хэнкорт такой храбрый джентльмен, — заметила подруга Ив Элис Клемпсон на следующий день за обедом.

— Думаю, да, — с сомнением ответила Ив.

Она до сих пор не простила ему обман, а соседи находили ее отношения с сыном лорда Кристофера Хэнкорта такими очаровательными, что ей хотелось плакать. Между тем ей следовало постараться не думать о нем. Будучи внучкой сталелитейщика, Элис считалась некоторыми из соседей особой недостаточно светской, и Ив подумала, не позаимствовать ли у нее ту маску усталой искушенности, которую Элис надевала как защитную броню против их критических глаз. Тогда, сидя рядом, они могли бы вместе игнорировать любопытные взгляды, как будто понятия не имеют, что за ними наблюдают.

— Если его отец был хотя бы вполовину так красив и романтичен, как его сын, то я не могу винить твою маму за то, что она посчитала его неотразимым, — сказала Элис со вздохом, подозрительно смахивающим на влюбленный.

— Ты не должна говорить мне такие вещи, Элли, — возмущенно ответила Ив.

Они сидели на концерте фортепьянной музыки и с трудом воспринимали грохочущие аккорды решительной пианистки. Ив вздохнула. Как могла ее умная и обычно тактичная подруга говорить такие вещи о человеке, которого Ив старательно не замечала? Ей удалось не замечать его большую часть дня, не делая ничего откровенно невежливого, и к вечеру она настроилась показать миру, что она не такая, как ее мать. Ей не составляло труда не поддаваться обаянию сына лорда Криса и делать вид, что она не слышит сплетен, которые возбудило в округе его появление. Ив очень достойно пережила обед, а затем чай в гостиной, несмотря на несколько дерзких комментариев из уст глупых молоденьких девиц и кое-кого постарше.

И наконец, самое ужасное: «Вся эта история представляется мне такой романтичной: двое безрассудных любовников, мчащихся в ночи, чтобы встретить свою смерть, которая навеки соединила их». Это сказала одна поэтически настроенная молодая дама, которой Ив чуть не дала пощечину. Однако ей удалось обойтись вымученной улыбкой и протянуть глупому созданию вторую чашечку чаю, не поинтересовавшись, хочет она его или нет. Скорый визит в дамскую комнату пошел бы на пользу этой сентиментальной идиотке и мог научить ее в другой раз думать, прежде чем говорить глупости.

— Нас могут услышать, — предупредила Ив подругу под звуки сонаты Гайдна, которую пианистка упорно продолжила мучить, хотя в комнату снова вернулись джентльмены.

— Сомневаюсь, что сквозь этот рев кто-то в состоянии слышать сам себя, не говоря уже о нас.

Ив украдкой взглянула на Кольма Хэнкорта, думая, как долго она сможет игнорировать его присутствие, чтобы не оскорбить герцога и герцогиню. Одно она знала наверняка: она никогда не сможет так открыто рассматривать его, как делала Элис, из-за чего Ив бросила на нее неодобрительный взгляд.

— Он хромает, — нерешительно заметила она.