Скандальные наслаждения

– О, конечно.

– Просто… – леди Мэндевилл коснулась пальцем плеча Геро, – …вы сегодня немного грустная.

Геро улыбнулась, с трудом овладев собой:

– Наверное, это обычные страхи невесты.

Леди Мэндевилл такое объяснение, кажется, не удовлетворило, но она все же кивнула и сказала:

– Разумеется, но возможно, вам захочется поговорить со мной о чем-нибудь… обо всем, о чем вы пожелаете… Я надеюсь, у нас наладятся доверительные отношения.

– Я тоже на это надеюсь, – порывисто ответила Геро. Как же ей хотелось признаться во всех своих сомнениях и страхах! Но леди Мэндевилл больше не станет по-доброму смотреть на нее, узнав, как Геро обманула ее сына. – Благодарю вас.

Леди Мэндевилл расправила на пальцах перчатки.

– Хорошо, моя дорогая. Я рада. Не заставляйте Томаса слишком долго ждать. Я знаю, что сегодня он собирается поехать с вами покататься. – С этими словами она попрощалась и ушла.

Геро надела красивую зеленую пелерину, поданную ей Уэсли.

Горничная отошла в сторону, чтобы полюбоваться:

– Милорд Мэндевилл будет сражен вами, миледи.

– Спасибо, Уэсли, – улыбнулась Геро.

Она спустилась вниз и обнаружила, что Мэндевилл уже ждет ее в гостиной.

– Моя дорогая, – произнес он при ее появлении, – ваша красота затмевает солнце.

– Благодарю вас, милорд.

– А как продвигаются приготовления к свадьбе? – спросил он, выходя вместе с ней из гостиной и затем из парадной двери. – Я слышал, что платье почти готово.

– Да, осталось всего несколько примерок. – Геро с любопытством взглянула на Мэндевилла. Он впервые проявил личный интерес. – Ваша матушка сказала вам об этом?

Он кивнул и помог ей сесть в открытую карету с парой прекрасных гнедых.

– Моя мать обожает свадьбы. Если бы вы видели, как она хлопотала, когда замуж выходила Кэролайн. Полагаю, что сейчас ее единственное разочарование заключается в том, что сыну не нужно готовить приданое.

Геро опустила глаза на сложенные на коленях руки и спрятала улыбку, представив, как Мэндевиллу покупают новые чулки и сорочки.

– Мне очень нравится ваша матушка, и она очень мне помогла в свадебных хлопотах.

– Я рад это слышать. – Томас взялся за вожжи.

Геро подняла лицо. День выдался солнечный, один из последних теплых дней перед наступлением осени. Экипажи на улицах Лондона двигались широким потоком. Перед ними тащилась тяжелая повозка мельника, а перед носом у медленных пешеходов ловко сновали носильщики портшезов, от чего сидевшие внутри пассажиры подпрыгивали на скамейках. Несколько солдат верхом на лошадях процокали мимо, не обращая внимания на крики и ругань мальчишек из мясной лавки, которых они забрызгали. На обочине дороги громко пела женщина в лохмотьях, двое детей сидели у ее ног с протянутыми руками.

– Вы ей нравитесь, – сказал Мэндевилл.

– Вашей матери?

– Да. – Их карете удалось обогнать повозку с мукой, и лошади перешли на рысь. – Она живет в собственном доме, разумеется, но я буду рад, если вы поладите.

– Конечно, – пробормотала Геро и решилась спросить:

– Ей нравилась ваша первая жена?

Мэндевилл бросил на Геро настороженный взгляд.

– Вы говорите об Энн?

Странный вопрос.

– Да, – сказала Геро.

Мэндевилл пожал плечами, снова переведя взгляд лошадей.

– Моя мать умеет ладить почти со всеми. Она никогда внешне не показывала своей нелюбви или неодобрения.

– А свое одобрение?

– Нет.

Геро замолчала, глядя, как умело и легко Томас управляется с лошадьми. Он – скрытный человек, она это знала, но через несколько недель они станут мужем и женой.

– Вы ее любили?

Он поморщился, словно Геро сказала что-то непристойное.

– Моя дорогая…

– Я знаю, что это не мое дело, – мягко заметила она, – но вы никогда не говорили со мной о ней. Мне просто хотелось бы знать.

– Понимаю. – Он помолчал с минуту, между бровей у него залегла складка. – Постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Я… любил Энн и очень горевал, когда она умерла, но у меня не осталось к ней той любви, которая могла бы вас огорчить. Вам нет нужды переживать.

Она кивнула:

– А Рединг?

– Что Рединг?

– Я слышала разговоры, – осторожно подбирая слова, произнесла Геро. Она помнила ответ Рединга, когда она спросила его, соблазнил ли он жену брата: «Видит бог, нет». – Вы на самом деле верите в то, что брат мог вас предать?

– Мне не нужно верить в это, – сухо ответил Мэндевилл. – Энн сама сказала мне.

Томас увидел, как тонкие брови невесты удивленно изогнулись. Он ощутил прилив раздражения. О чем она подумала? О том, что он затаил в душе подозрения, не имея никаких доказательств? И почему, черт возьми, она вообще его об этом спросила?

Томас снова устремил взгляд вперед, объезжая пастуха со стадом овец посередине дороги. Они почти доехали до Гайд-парка, и ему не терпелось вдохнуть свежего воздуха. Может, дать гнедым волю, чтобы они понеслись? Но это едва ли подходящее поведение для маркиза.

– Прошу меня простить, – покорным тоном произнесла леди Геро.

Да, даже самые идеальные из женщин порой подвержены настроениям, такими уж их создал бог. Энн была нервной, непредсказуемой особой. Лавиния обладала страстной натурой, но более сдержанной, чем Энн. По сравнению с ними Геро образец самообладания.