Скарлетт

— Отличная идея, — я вижу, как колёсики вращаются в её голове, когда она потирает щёку, пытаясь решить, чего же она хочет, чтобы я приготовила. — Как насчет салями с шоколадом и жаренными маринованными огурчиками? — морщины собираются вокруг её глаз, когда она улыбается.

— Будет сделано, — подмигиваю я. — Спокойной ночи.

Я слегка машу рукой, прежде чем выскользнуть через скрипучую заднюю дверь. Ночь удушлива, а влажность поражает меня в тот же момент, когда я ступаю во тьму.

Ненавижу это место — Саванну. Я совсем не вписываюсь. Я с подозрением отношусь ко всем, с кем сталкиваюсь, и знаю, что они так же подозрительны. Никто никогда не подготовит тебя к смерти. Они никогда не посадят тебя в школу за парту и не предупредят о том, как трудно будет наблюдать за тем, как люди, которых ты любишь, — ускользают. Как они смогут двигаться дальше и уйти в лучшей место — без тебя.

Я делаю глубокий вдох и мысленно готовлюсь к очередной ночи разочарований. В этом городе ответы даются нелегко.

Мой отец однажды сказал мне: «Мир больше нуждается в любви, потому что грех не может существовать среди любви», — Хотела бы я, чтобы его слова были верными и чтобы я по-прежнему видела мир его глазами, но это не так просто.

Нравственные нормы укоренились в нашей культуре, они надёжно упакованы и преподнесены нам с поклоном в религиозных текстах и пословицах. Они предупреждают, что когда мстишь — делать это нужно только пропорционально тому, что было сделано против Вас. Око за око. Смерть за смерть. И хотя мой отец всегда проповедовал любовь и прощение, ему никогда не приходилось иметь дело с последствиями того, что кто-то жестоко убил его любимых.

Мне говорили, что Бог — главный судья, но мне много чего говорили. Некоторые обиды невозможно отпустить, а некоторые несправедливости требуют возмездия. Моя жажда возмездия пустила глубокие корни. И пока эта несправедливость не будет исправлена, для меня немыслимо обрести умиротворение.

Глаза — они повсюду. Сверлят дыры в моей пустой душе. Наблюдают за мной. Следят за мной. Хотят меня. Особенно пара пронизывающих голубых глаз с серебристыми крапинками и янтарными частичками преследуют меня всю ночь. Они замечают каждый раз, когда я делаю глубокий вдох, и каждый глоток терпкого виски с восхитительной горечью. Они анализируют меня. Запоминают меня.

Надеюсь, именно меня они хотят. Ни мою выставленную грудь, ни мои ноги, подчёркнутые парой шестидюймовых шпилек. Потому что сегодня ночью — он нужен мне. Мужчина с ледяными голубыми глазами в дорогом костюме Армани с газетой в руках.

Вы многое подмечаете, когда становитесь парой внимательных глаз.

У меня нет привычки каждый вечер посещать одни и те же подпольные клубы. Обычно я вхожу, получаю необходимую информацию, а затем перехожу к следующему. Этот выглядит почти точно так же, как и другие, что я уже посетила. Та же тёмная деревянная барная стойка, тот же медный потолок и голые кирпичные стены. Та же скрытая дверь, охраняемая телохранителем без мозгов и с тем же паролем, чтобы попасть внутрь. «Канарейка».

Я встаю из-за своего одинокого столика на одного и приближаюсь к тихому бару с моим пустым стаканом. Я располагаюсь между мужчиной с блуждающим взглядом и свободным табуретом и слегка покачиваю моим стаканом в воздухе. Кубики льда звенят от прикосновения друг к другу, привлекая внимание бармена. Я улыбаюсь ему, когда мой стакан скользит по лакированному дереву, оставляя за собой след холодной воды.

— Повторите, пожалуйста, — я удерживаю тон голоса низким и бархатистым. Мужчина барабанит пальцами по барной стойке, пока притворяется, что читает газету. Его сильная челюсть вечно выражает неодобрение, но морщинки вокруг глаз придают ему озорной вид. Он старше меня, и, если бы мне пришлось угадывать, я бы дала ему около тридцати. Он пахнет мылом, сандаловым деревом и деньгами, и я уверена, что если бы я просидела здесь достаточно долго, то смогла бы напиться только одним его ароматом.

— Запиши на мой счет, Маркус, — инструктирует он нашего бармена, не отрывая взгляд от газеты.

Его плавный южный тягучий рокот как изящная фортепианная музыка.

Бармен кивает головой в знак подтверждения, когда я занимаю место рядом с мужчиной.

Упоительное возбуждающее гудение направляется прямо в мой мозг, и я чувствую, как моё сердце пульсирует в висках, но это не от виски. По крайней мере, это то, что я говорю сама себе. После нескольких месяцев бесконечных поисков, я исчерпала практически все зацепки. И я надеюсь, что у этого мужчины есть информация, которая может привести меня к чудовищам, убившим моих родителей.

— Спасибо, — я заправляю прядь волос за ухо. — Прости, но я не расслышала твоего имени.

— Бью Беллами, — звук его голоса согревает моё тело, когда он поворачивается ко мне лицом. Зрительный контакт может быть опасным. Он устанавливает господство одним лишь взглядом. Интенсивность в его глазах гипнотизирует и требует внимания, а интимность в его взгляде мощнее любых слов.