Сказ о Халлеке Торсоне. Судьба Феникса (СИ)

— О да, пересуды до сих пор не утихли. Кумушкам в городских салонах ещё надолго хватит. Ах мне бы, ах если бы! — графиня умело передразнила голосом обычное выражение восторженной барышни. — Какое занятное совпадение интересов… — продолжила она серьёзно, — между империей и жрецами Свальбарда.

— Ясное дело, — Фарон пожал плечами. — Им тоже не улыбается получить угрозу изнутри, да такую, что не вдруг и вычислишь.

Графиня жестом прервала его и достала "пудреницу". Просмотрев, что там написали, она закруглила разговор.

— Дела зовут, — туманно сказала Флавиния. Казначей учтиво поклонился. Здесь, в саду, кроме деревьев, содержали какие-то особенные кусты, которые не теряли листву до самого снега. За ними бесшумно проплыли прозрачные тени скрытников-телохранителей. Фарон скорее ощутил их, чем заметил, хотя знал, что поблизости постоянно крутится до десятка человек. Точно так же и его до самого выхода в город сопроводила пара невидимых стражей, ибо таков порядок.

На боку, в вышитом плоском кошеле, задрожал приборчик. Надпись на верхней пластине гласила:

"Живы ждём Халлека Низа ушиблась лечится Кэт"

— Ну вот, порядок, — хмыкнул казначей, — сообразила, как весточку подать.

Взяв у ворот разъездной служебный экипаж, он отправился в резиденцию. Вечерело, с реки наползал туман, окутывая улицы жёлтой от света фонарей пеленой. Извозчик бурчал, невнятно ругая раннюю осень. Где-то на полпути с облучка донеслось такое же неразборчивое восклицание, снаружи послышался цокот подкованных копыт по мостовой. Фарон на всякий случай пригнулся и выглянул из-под полога. Впереди, перегородив путь, маячили пять размытых в тумане силуэтов. Всадники на крупных, совсем не крестьянских лошадях. Через мгновение двое подались вперёд, вынимая длинные мечи из седельных ножен. Фарон вздохнул. Его походный клинок уже долго скучал на стойке в кабинете, таскать его всё время по городу неудобно. Извозчик, стараясь не менять положения тела, потянулся за спину — в ящике за сидушкой они обычно держали что-нибудь удобное. Например, "бородатую" секиру на длинной, окованной металлом рукояти. В слабом свете Фарон рассмотрел тёмный, матовый оттенок старой бронзы, обнимающей потёртое топорище. Ну ты погляди, лет сто, не меньше. Гномья работа.

Сумерки стремительно сгущались. Вслед за парой верховых двинулись трое оставшихся. Всё происходило в тишине, если не считать фырканья и сопения лошадей. Фарон выпрыгнул на мостовую, рядом с ним встал извозчик.

— Что, господин, нажили врагов? — спокойно спросил он. Собственно, на эту работу подбирали отставных легионеров или пострадавших на службе сотрудников Канцелярии, а среди таких не было ни суетливых, ни трусов.

— Всякое бывало.

Всадники надвинулись как-то стремительно, туман искажал расстояния и звуки даже в такой близи. Фарон не был магом, всех его возможностей хватало на что-нибудь мелкое. Например, за пару оставшихся шагов запустить в морду одной из лошадей пугалку. Та вздыбилась, сбивая седоку замах, казначей скользнул вбок, рубанул по бедру пониже полы плотного стёганого кафтана. Раздался яростный крик. Сусассцы?! Продолжая движение, с разворотом вернулся к экипажу. Извозчик ловко, несмотря на разницу позиций, отбивался сразу от двух всадников, волчком крутясь между ними. Его длинный топор уже окрасился тёмными пятнами, один из противников сидел в седле скособочившись, хотя меч держал крепко. На улице лошадям было толком негде разогнаться, а разгонишься, человеку куда проще скакнуть в сторону.

В схватку вступили и те трое, которые держались в стороне. Они объехали повозку, теперь отступать было некуда. Свалился тот, кого Фарон ранил первым. Сейчас было видно, что это действительно сусассец. Он отполз к ближайшей стене, что-то закинул в рот и принялся перевязывать бедро. Значит, крупных сосудов не задел, и добить-то некогда, — мельком подумал казначей. — Ну хоть из боя вывел. Он заскочил на подножку экипажа, в несколько рывков раскачал его, оттолкнулся и прыгнул, подгадав миг, когда один из всадников развернулся к извозчику. Пустынник не вылетел из седла, стремена удержали, но старинный топор промаха не знал. Рука с мечом полетела в сторону, по улице прокатился рык, переполненный руганью на чужом языке. Фарон соскочил назад, получив хвостом по лицу, увернулся от копыта и резанул ремень. Седло съехало вместе с хозяином. Тот упал на брызжущий кровью обрубок и затих, скорее всего потерял сознание.

Оставалось трое. Они явно не собирались отступать, да и городской стражи, которая давно должна была бы прибежать на такой шум, видно не было. Один из сусассцев придержал лошадь, пошарил у себя за спиной. Показался небольшой самострел со стальной дугой. Двое других прижали извозчика к стене, не давая ему развернуться с топором. Фарон не отрывал взгляда от наконечника, неожиданно блестящего в рассеянном, кисельном уличном свете. С пятнадцати шагов от выстрела сложно увернуться, но если…