Сказ о Халлеке Торсоне

Сейда разбудила его до свету, небо только-только начало наливаться золотисто-розовым. Прохлада оседала на камнях и траве крупными капельками росы. Уголёк опять хрупал веточками кустарника, объев всё на тридцать шагов вокруг. Улыбаясь сами себе, они в две руки навьючили общее барахло и отправились на северо-восток. Халлек туго замотал поясницу, уподобившись аристократу из южных провинций Весталии, где знать носила широкие матерчатые пояса родовых или гербовых цветов. Это помогало сидеть в седле, и они двигались достаточно быстро. Эльфиня была хорошим ходоком.

В виду первой цепочки окатистых, покрытых лесом холмов, обозначающих предгорья одного из отрогов Северного Кряжа, они устроили первый привал. Дальше кое-где просматривалась старая дорога, которая в хенлитские времена вела из баронства Зангефалль-Шёнефельд к Горному Рынку. Идти стало ещё легче, несмотря на то, что разбитый тракт то и дело нырял в прихотливые извивы балок и лесистых урочищ. В какой-то момент Халлек услышал негромкое конское ржание, приглушенное расстоянием и деревьями. Лихой люд, по словам Сейды, сторонился этих мест, значит, там мог быть всего лишь одинокий путник. Всё равно по лесу в таком состоянии они долго не побегают, а в бою всегда можно продать свою жизнь подороже.

Дорога нырнула в очередную балку, из которой доносилось журчание воды. Возле выложенного камнями родника стоял чей-то роскошный светло-серый конь, привязанный к ветке граба. Хозяина не было видно, но объём поклажи говорил о долгом путешествии.

— Пора бы и отдохнуть, а? — Халлек посмотрел на Сейду.

Она вымученно кивнула.

— Таааак, дальше едешь ты, — тоном, не предполагающим возражений, сказал он, садясь на каменную скамью возле родника. Боковины были покрыты стёршимися от времени узорами и тёмно-радужными разводами лишайников.

Усталость не дала им обоим вовремя среагировать на появление неожиданного гостя.

— Вот так да встреча, — сказал совсем рядом знакомый голос с лёгким акцентом. Из балки показался Рашид. — А что это вы тут делаете?

И с каждым словом его лицо неуловимо оплывало, менялось. Сейда побелела от ужаса. На них смотрел подтянутый, полуседой старец с пронзительными глазами цвета весенней зелени, в одеждах, присущих обитателям далёких южных саванн и пустынь. Cтарец, но не старик. Из рукавов выглядывали мощные запястья, а шея под платком сделала бы честь атлету. Из оружия на нём был виден только кривой кинжал в богатых, усыпанных камнями ножнах из чёрной бронзы. Эльфиня узнала в нём своего заказчика, он же с интересом разглядывал помятого нордхеймца, не отводящего глаз. Два взгляда, цвета горячей южной зелени и вековых северных льдов. Молчание затягивалось, и старец первым сказал:

— Достаточно, — переведя свой взор на Сейду. — Колба?

— Оплата? — насупилась она. Ей было стыдно за свой откровенный испуг.

Маг усмехнулся, показав идеальные плотные зубы.

— Уговор, как известно, дороже денег. Особенно для людей моего рода занятий.

Он сунул руку под расшитый бледным золотом халат и извлёк маленький кожаный мешочек.

— Здесь бриллианты на шесть сотен адамантовых монет.

Эльфиня извлекла из седельной сумы свёрток и протянула магу склянку.

— Совершенно верно, это она.

Он упрятал полученное в небольшую сумку, висевшую через плечо, и отвязал коня.

— Приятной дороги, куда бы вы ни держали путь, — сказал он, усаживаясь в седло.

— Подожди. Ты маг, — сказал Халлек. — Ты можешь нас излечить?

Южанин покачал головой:

— Я некромант. И ничего не могу сделать с живым человеком сверх того, на что он способен сам.

Онемевшие от такой новости, Халлек и Сейда проводили ускакавшего мага взглядами.

— Что-то я не понял. Рашид и он — одно и то же?

— Похоже. Но ведь… то, что нам рассказывал Рашид, было правдой! Я не могла ошибиться в этом!

— Если он перевоплотился в нужный ему облик, то почему бы не перевоплотиться сознанием, оставив немного «себя» для управления? Тогда всё сказанное будет правдой, разумеется.

— Ты, Халлек, оказываешься прав в самые неприятные моменты, — вздохнула эльфиня. — Будем ковылять дальше?

— Никуда не надо ковылять.

Голос принадлежал человеку, спускавшемуся с противоположной стороны распадка. Он был чудно одет и вооружён. Тёмно-серые сапоги, расшитые серебром и украшенные цепями, кожаные штаны в облипку; широкий, усеянный заклёпками пояс, белая, тоже обтягивающая, рубаха из тонкого белого полотна и расстёгнутая нараспашку куртка, по которой прихотливо плелись серебряные узоры. Воротник оторачивала красная кожаная вставка. Причёска сочетала коротко стриженые волосы сверху и с боков, и густой хвост на затылке. На сапогах и одежде не было ни пылинки, как будто он только что вышел из дома.